Аксенов
Шрифт:
— А сейчас ваши друзья по „МетрОполю“… — они могут печатать всё, что хотят?
— Абсолютно! Это замечательно. Там в литературе всё удивительно меняется. На Союз писателей, к которому я когда-то принадлежал и который был, по сути, чиновничьей конторой, порожденной сталинизмом, уже никто не обращает внимания. И хотя… страх перед сталинизмом никуда не исчез… возникают новые творческие группы. Они публикуют что хотят, создают журналы и издательства…
— Возможно, оказавшись дома, вы захотите остаться?
— Нет. Я еду не навсегда. Я уже привязался
— Вы гражданин США?
— Да. И к тому же я здесь работаю — преподаю в университете Джорджа Мэйсона. Я известный профессор… На кого ж я брошу студентов? Я их люблю… Люблю преподавать. Я хочу быть частью американского литературного процесса. Это трудно — отбросить десять лет жизни… Но, возможно, я буду ездить в Россию и обратно.
— Вы уже знаете, что сделаете в первую очередь, приехав на родину?
— Трудно сказать… Может быть, поищу места, где можно хорошо пошутить…
— А еще?
— Начнем с того, что в Москву меня пригласил американский посол. Я буду гостить у Джека Мэтлока… И как его гость, я хочу провести в посольстве семинар для интеллектуалов и деятелей культуры на тему „Русский писатель в США“. Потом я встречусь с читателями… У меня мало времени — для поездки я выкроил окно в учебном расписании. Но я обязательно навещу родную Казань — увижусь с отцом. Он жив, ему 91 год. Вот мой маршрут.
— Когда вы последний раз виделись с отцом?
— Десять лет назад.
— А когда разговаривали?
— Недавно. По телефону. Он плохо слышал, говорить было нелегко. Я жду встречи.
— Кто придумал пригласить вас в Союз? Вы или посол?
— Я бы сказал… вместе. Сначала USIA [231] предложило поехать читать лекции. Но я ответил: выйдет очень щекотливая ситуация. Я приеду как кто: русский писатель или посланец американского государственного агентства? Ход подсказал Джек Мэтлок. По старому знакомству он пригласил меня в гости. И я с благодарностью согласился».
231
United States Information Agency — Информационное агентство Соединенных Штатов — официальное информационное агентство США (правительственная организация).
«— А как насчет Михаила Горбачева? Что отличает его от других лидеров?..
— Знаете, с моей точки зрения, Горбачев — чудо. Мы… почти потеряли надежду на какое-то развитие… Всё выглядело мертвым, особенно компартия. Коммунистическая партия была трупом, и мы не верили, что она способна породить кого-то способного активно действовать.
— Как же это случилось?
— Это чудо. Просто чудо. Он принадлежит к моему поколению, Горбачев.
— Сколько вам лет?
— Пятьдесят семь. А ему пятьдесят восемь. По сути — одногодки. Оба — студенты 1950-х. Я знал еще раньше — со времен, так сказать, первой перестройки [232] хрущевских времен, много людей моего
— При Хрущеве у писателей было больше свободы, чем сейчас?
232
Имеется в виду знаменитая «оттепель».
— О, нет. Сейчас намного больше. Либерализация зашла куда дальше, чем тогда.
— И пойдет дальше?
— Несомненно.
— Насколько далеко она может-зайти? Что ваши друзья хотят получить сверх того, что уже получили?
— Я верю, что, если дела пойдут как сейчас, они уже скоро смогут радоваться свободе печати, отмене цензуры.
— А сейчас цензура есть?
— Есть. Там всё еще не разрешают печатать некоторые вещи. Следуют некоему моралистическому, пуританскому подходу к литературе. Им трудно принять реалии современного искусства — ряд особенностей литературного стиля и языка. Я говорю о вещах, связанных, например, с сексом».
То есть речь идет не о политической цензуре, а об ограничениях, связанных с таким непростым пространством, как представления о нравственности. О дозволенном и недозволенном. О возможности легализации в СССР того, что принято называть порнокультурой и использовании писателями ненормативной лексики.
«— Если взглянуть на всё, что вы обрели в США… и представить, что вы можете поделиться этим, то чего бы больше всего хотели ваши друзья?
— Для начала они, к примеру, хотели бы обрести доступную мне свободу передвижения, возможность путешествовать… Хотя многие прежние ограничения уже отменены и поехать за рубеж стало проще.
— Советские люди могут это себе позволить?
— Советские деньги не конвертируемы. Так что им надо бы еще получать часть моей зарплаты в твердой валюте. СССР не входит в семью современных наций, и это мешает ездить. Но русские хотят войти в эту семью.
— А чем еще вы бы с ними поделились?
— Ну, трудно сказать… Они сейчас очень бедно живут…
— Еда?
— Еда, одежда: сейчас всё это для них — проблема. Всё. Хотя это не очень важно для творческих людей. Если бы десять лет назад мне сказали: выбирай — материальное благополучие или свободно писать, я бы выбрал свободу».
То есть политическая тематика не осталась вне дискуссии. Сравнивая ситуацию в США и СССР, Аксенов говорит, что считает одной из сложнейших проблем то, что, в отличие от Америки, у народов СССР есть закрепленная за ними территория… «Это, — считает он, — главная головная боль руководства. Если бы этнические группы США имели территории, они бы, в конце концов, передрались. А там у всех есть исторические родины — у грузин и азербайджанцев, армян, литовцев, эстонцев и других. И у всех есть право на независимость от большого брата. И преступно лишать их этого права».