Активная мишень
Шрифт:
– Решил показать своим миномет? – обратился он к Овчинникову, когда тот с полевым биноклем в руках выбрался из машины. – Поторопись. Армейцы его сейчас погрузят.
Только сейчас Овчинников заметил, что солдаты обступили лежащий на земле миномет, уже переведенный ими из боевого в походное положение, и пытаются подцепить его тросом, спущенным со стрелы автокрана. Судя по недовольным возгласам офицеров, это им никак не удавалось. Рядом с минометом лежала извлеченная из казенника реактивная мина, уложенная в длинный решетчатый контейнер.
– Нет, мы за корректировщиком террористов, – ответил Овчинников.
Терентьев мгновенно изменился в лице:
– Где он?!
– Где-то
Терентьев поспешно и, как показалось капитану, испуганно оглянулся:
– Здесь?!
– Во всяком случае, он наблюдал мою схватку с охранявшими орудие боевиками и затем сообщил об этом главарю, – уточнил Овчинников и, обернувшись к застывшим у машины Воронину и Сверкунову, приказал: – Обойдите луг вдоль опушки и осмотрите окрестности на глубину до трех километров. Искать естественные возвышенности местности, отдельные здания и прочие высотные сооружения, пригодные для наблюдения. Во время осмотра находиться под прикрытием деревьев, бинокли на виду не держать и, главное, не допускать бликов оптики. Не исключено, что корректировщик все еще следит за лугом.
Сверкунов с Ворониным без лишних слов отошли за деревья и разошлись в противоположные стороны. Терентьев тоже собирался вернуться к своим взрывотехникам, но Овчинников придержал его за локоть:
– Постой. Поможешь мне.
Он подвел майора к военным, которым никак не удавалось зацепить миномет автокраном, и, встав перед ним, поднес к глазам бинокль. Терентьев оценил такую уловку и одобрительно кивнул головой. Грузившие миномет солдаты и офицеры, напротив, недоуменно уставились на капитана, но уже через секунду вновь занялись минометом. Их реакции Овчинников уже не увидел, так как, припав к окулярам бинокля, напряжено вглядывался в даль.
Впереди через какие-нибудь двести метров начинался лес, тянущийся почти до самой атомной станции. Овчинников видел перед собой сплошную стену деревьев, не имеющую ни одного просвета, за которой на расстоянии двух – двух с половиной километров виднелись вершины опор высоковольтной ЛЭП. Правее лесополоса подступала еще ближе. От места недавней схватки с боевиками до опушки было всего метров тридцать. И густо разросшиеся деревья закрывали обзор до самого неба. Зато слева на северо-запад лес расступался. И открытое пространство, изредка перемежаемое кустарниковой и молодой кленовой порослью, тянулось до самого горизонта. Из-за пологого холма вдали линия горизонта казалась ближе. Этот холм представлялся Овчинникову достаточно удобным местом для наблюдения. На нем он и сосредоточил свое внимание. До вершины холма было не менее трех километров. Но в мощный бинокль и на таком расстоянии можно рассмотреть человека. Однако сколько Овчинников ни вглядывался в холм, ни людей, ни машин там не заметил. Это ровным счетом ничего не значило. Не менее озабоченный скрытностью, чем ведущие его розыск спецназовцы, корректировщик террористов и должен был тщательно маскироваться. Куда больше Овчинникова беспокоило другое. Наблюдаемый холм был совсем невысок, и капитан отнюдь не был уверен, что с его вершины можно разглядеть крышу энергоблока атомной станции. А для лазерной подсветки цели требовалась прямая видимость. Выяснить этот вопрос можно было только на месте. И Овчинников прикидывал в уме, как быстрее и удобнее подъехать к холму, когда сзади к нему подошел Сверкунов.
Лейтенант негромко кашлянул и тронул Овчинникова за плечо.
– Товарищ капитан.
Овчинников отнял от глаз бинокль и обернулся:
– Чего?
– Вот, точно, как вы сказали, естественная возвышенность местности.
Сверкунов указал взглядом на далекий холм к юго-западу от
– Расстояние до возвышенности?
– Три с половиной – четыре километра, – бодро ответил Сверкунов.
– А расстояние от возвышенности до АЭС? – тут же задал следующий вопрос Овчинников.
– Шесть с половиной – семь.
– А это предельная дальность подсветки цели лазерным лучом, – назидательно произнес Овчинников. – На предельной дальности четкого целеуказания добиться трудно. Луч рассеивается, и пятно получается слишком размытым. К тому же высота холма явно недостаточна, чтобы оттуда можно было разглядеть крышу энергоблока. Вам следует быть внимательнее, лейтенант, чтобы избегать подобных ошибок в будущем, – закончил Овчинников, намеренно перейдя на «вы».
Сверкунов надулся, не столько из-за замечания, сколько из-за демонстративно официального обращения, и, глядя через плечо командира, произнес:
– Тогда остаются только опоры ЛЭП. Других высотных сооружений в округе я что-то не вижу.
Овчинников в ответ отрицательно покачал головой и продолжил прежним поучительным тоном.
– Вырабатываемая АЭС энергия передается по линии с напряжением до миллиона вольт. К проводам под таким напряжением приближаться смертельно опасно. Поэтому…
Внезапно вспомнив дымящуюся воронку на месте разрушенной трансформаторной подстанции, борющихся с огнем пожарных и змеящиеся по двору АЭС спутанные провода, Овчинников оборвал начатую фразу. Он вспомнил и то, как собирался крикнуть пожарным: «Берегись!» – а затем ругал себя за несообразительность. Нет никаких высоковольтных проводов! И нет ЛЭП! Потому что после взрыва трансформаторной подстанции в линию не поступает электрическая энергия. И то, что он видит за лесом, – это всего лишь решетчатые металлические башни, между которыми натянуты металлические канаты. Те самые высотные конструкции, идеально подходящие для наблюдения за АЭС и корректировки управляемых реактивных снарядов! Овчинникову сразу стал понятен и выбор цели для демонстративного удара. Не административный корпус и не прочие постройки на территории АЭС. Только трансформаторная подстанция, чтобы обесточить ЛЭП и тем самым обезопасить расположившегося на одной из ее опор корректировщика!
К полной неожиданности Сверкунова, Овчинников внезапно шагнул к нему и, крепко обняв за плечи, пробормотал:
– Молодец! Ты даже не представляешь, Сверчок, какой ты молодец!
Сверкунов изумленно захлопал глазами. Ему и раньше доводилось заслужить одобрение командира. Но никогда прежде Овчинников не обнимал его. И уж тем более Сверкунов не слышал, чтобы его голос вот так дрожал от радостного волнения. К тому же ничего особенного, по мнению самого Сверкунова, он не сказал. И чем вызвана подобная благодарность командира, было совершенно непонятно. Однако выяснить это так и не удалось, потому что Овчинников уже повернулся к Воронину и зычно крикнул:
– Ворон! К машине! Выезжаем!
44. НАЙТИ! (ОВЧИННИКОВ)
Санитарная зона Обнинской АЭС,
16 августа, 09.40
По дороге к ЛЭП я объяснил Сверчку и Ворону нашу задачу: скрытно подобраться к линии электропередачи и осмотреть все опоры, начиная с ближней к АЭС. Сразу встал вопрос, как это сделать незаметно для корректировщика. Ведь он, по логике вещей, должен был самым тщательным образом контролировать все подходы к своей наблюдательной позиции.