Актуальные проблемы Европы №1 / 2018
Шрифт:
Ключевые слова: контроль над вооружениями, разоружение, нераспространение, сверхдержавы, новые центры силы, Россия, США.
Keywords: arms control, disarmament, non-proliferation, superpowers, new centers of power, Russia, the USA.
Идея ограничения вооружений возникла во второй половине XIX в., когда, собственно, и появился феномен гонки вооружений. Первые договоренности об ограничении вооружений были достигнуты еще в доядерную эпоху (так, в 1868 г. в Санкт-Петербурге была подписана декларация «Об отмене употребления взрывчатых и зажигательных
В этот период разоруженческая активность оставалась на периферии политики великих держав. Но с наступлением ядерного века, когда впервые в истории человечества был создан разрушительный потенциал, способный уничтожить все живое на Земле, вопрос об ограничении и сокращении вооружений переместился в центр внимания международного сообщества. Правда, далеко не сразу это внимание удалось трансформировать в реальные подвижки в разоруженческой сфере.
Во-первых, участвующие в переговорах по разоружению стороны зачастую выдвигали глобальные всеохватные инициативы, вроде совместной советско-американской резолюции о всеобщем и полном разоружении (так называемые «соглашение Макклоя–Зорина», или «Совместное заявление о согласованных принципах в качестве основы для многосторонних переговоров по разоружению», принятое 20 сентября 1961 г.), или предложения о международном контроле над атомной энергией («план Баруха», 1946 г.), которые были заведомо нереализуемы и выдвигались исключительно из пропагандистских соображений.
Во-вторых, над политическими лидерами конца 1940–1960-х годов продолжал довлеть предшествовавший опыт в области контроля над вооружениями; поскольку все переговорные форумы по проблемам разоружения, начиная с Вашингтонской конференции 1921–1922 гг., были многосторонними, считалось, что проблему ограничения и сокращения вооружений следует обсуждать в многостороннем формате. Вот почему на протяжении 1960-х годов практически все разоруженческие соглашения были многосторонними – Договор о принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства в мирных целях, включая Луну и другие небесные тела, от 27 января 1967 г.; Договор о нераспространении ядерного оружия от 1 июля 1968 г.; Договор о запрещении размещения на дне морей и океанов и в их недрах ядерного оружия и других видов оружия массового уничтожения от 11 февраля 1971 г.
В-третьих, вплоть до самого конца 1960-х годов отсутствовал стратегический паритет между двумя ядерными сверхдержавами – США и СССР. Напротив, сохранялось громадное американское стратегическое превосходство над Советским Союзом, и в этих условиях американская сторона была не готова к равноправному и конструктивному диалогу по проблеме ограничения и сокращения ядерных вооружений.
В-четвертых, вплоть до начала 1960-х годов камнем преткновения для любых разоруженческих соглашений была проблема верификации. Никаких иных способов контроля за соблюдением соглашений, кроме инспекций по запросу, не существовало. Таким образом, любое серьезное разоруженческое соглашение должно было предусматривать достаточно интрузивный контроль 1 на месте за его соблюдением, а это зачастую было совершенно неприемлемо по соображениям безопасности для великих военных держав.
1
Интрузивные методы верификации, в отличие от неинтрузивных, могут предполагать разрушение контролируемого объекта или его разборку, а также физический доступ к нему. – Прим. ред.
На протяжении 1960-х годов, однако, была проделана огромная работа как в концептуальной, так и в технической сферах, которая и сделала возможным дальнейший прорыв в сфере разоружения. И в этой связи хотелось бы отметить прежде всего концепцию «контроля над вооружениями», которая была сформулирована в работе
Именно эти взгляды были положены в основу концепции советско-американских переговоров по ограничению и сокращению вооружений, которые начались в конце 1960-х годов. Так, в сентябре-октябре 1968 г. СССР и США удалось согласовать цели предстоящих переговоров:
– поддержание стабильности американо-советского стратегического баланса за счет согласованных ограничений на наступательные и оборонительные вооружения;
– демонстрация готовности США и СССР к ограничению своих стратегических сил перед лицом мирового сообщества, с тем чтобы предотвратить нарушение режима нераспространения;
– предотвращение неограниченной гонки вооружений и связанных с ней напряженности, нестабильности и расходов;
– улучшение взаимопонимания между СССР и США посредством постоянно действующего процесса обсуждения стратегической ситуации [Батюк, 2012, c. 231–232].
К концу 1960-х годов Москва и Вашингтон уже были готовы принять ту форму диалога по проблемам стратегических вооружений, которая оставалась неизменной вплоть до начала XXI в., до российско-американского Договора о сокращении стратегических наступательных потенциалов 2002 г.:
1) диалог по стратегическим вооружениям – это дело исключительно двух «сверхдержав»; другие государства, и даже ядерные державы, к нему не допускаются;
2) предметом этого диалога являются средства доставки стратегических вооружений, но не ядерные боезаряды;
3) в ходе этого диалога Москва и Вашингтон исходят из понимания наличия тесной связи между оборонительными и наступательными стратегическими вооружениями.
Свою роль сыграли и перемены в военной стратегии двух сверхдержав: к концу 1960-х годов и американское, и советское руководство пришли к пониманию того, что победоносный первый ядерный удар невозможен и необходимо ориентироваться на такие решения в сфере военной подготовки, которые гарантировали бы укрепление стратегической стабильности.
Огромное значение имело также радикальное изменение соотношения военных сил в мире в 1960-е годы. Именно тогда был достигнут примерный паритет между США и СССР по стратегическим наступательным ядерным вооружениям. С конца 1960-х годов и по настоящее время совокупный ядерный потенциал России и США находится в соотношении 9:1 с ядерными силами всех остальных, объявленных и необъявленных, ядерных государств, и в этих условиях вполне логичным выглядело то обстоятельство, что именно Москва и Вашингтон взяли на себя основное бремя ответственности за успех контроля над вооружениями.
Следует указать также и на чисто технические достижения, такие как появление спутников-шпионов и совершенствование методов радиотехнической разведки на протяжении 1960-х годов. Так называемые «национальные средства контроля» позволили снять проблему верификации, во всяком случае, в отношении количественных и качественных параметров стратегических средств доставки ядерного оружия.
Перевод процесса ограничения и сокращения вооружений из многостороннего в двусторонний формат, постановка более реалистичных задач, таких как укрепление стратегической стабильности, решение проблемы верификации, – все это позволило на протяжении 1970–1980-х годов добиться эпохальных прорывов в сфере контроля над вооружениями. Достаточно упомянуть такие судьбоносные советско-американские договоренности, как: