Актуальные проблемы государственной политики

Кара-Мурза Сергей Георгиевич

Важно!

Представления о человеке в разных культурах различаются (например, у русских предпочитают говорить «личность»). Вспомним, что главная трудность при попытке российских либералов в начале ХХ в. построить гражданское общество по западной модели заключалась в антропологии – ином представлении о человеке.

Цитата

В строгом смысле слова индивидуализм происходит от слова «индивидуум», а не «личность». Утверждение верховной ценности личности, защита ее свободы и права реализовать жизненные возможности, стремление ее к полноте не есть индивидуализм. О различии между индивидуумом и личностью было достаточно сказано… Индивидуализм есть изоляция части от целого или восстание

части против целого… Индивидуалист есть, в сущности, человек социализированный, но переживающий эту социализированность как насилие, страдающий от нее, изолирующий себя и бессильно восстающий. Это есть парадокс индивидуализма. Например, ложный индивидуализм обнаруживается в либеральном социальном строе. В этом строе, который фактически был строем капиталистическим, индивидуум был раздавлен игрой экономических сил и интересов, он раздавлен сам и раздавливал других. Персонализм имеет тенденцию коммюнитарную, хочет установить братские отношения между людьми. Индивидуализм же в социальной жизни устанавливает волчьи отношения между людьми.

Н. Бердяев. О рабстве и свободе человека

Из истории политической науки

Н.А. Бердяев (1874—1948)

Русский философ, представитель экзистенциализма.

Основные сочинения: «Философия свободы» (1911), «Философия неравенства» (1923), «Русская идея» (1946)

Индивидуализм – недавнее приобретение Запада, до Реформации и Европа была общинной. Французский историк

Ж. Дюби так описывал болезненный переход от традиционного уклада к городскому буржуазному обществу Нового времени:

«В городе добивались успеха не все. Городское богатство было приключением, везеньем, то есть нестабильностью. В игре один выигрывали, другие теряли. На новом социальном пространстве возникало небывалое, сотрясающее душу явление – нищета в неравенстве. Уже не та нищета, что обрушивалась поровну на всю общину, как при голоде в тысячном году. А нищета одного, отдельного человека. Она была возмутительна, потому что соседствовала с неслыханным богатством. Такая бедность стала сбрасывать на дно часть индивидов, внезапно лишившихся поддержки общины».

Но здесь не будем углубляться в смыслы разных моделей, проблема отношений государства к обособленному человеку возникла в античной Греции и до сих пор актуальна как фундаментальная тема философии и обществоведения под названием «Государство и индивид». Так и будем ее называть.

Эта проблема была одной из главных уже в политической философии Платона. Он представлял государство целостностью, единством, которому в политике противостоит сложное множество индивидов. Полис (город-государство) олицетворяет Космос и порядок, а каждый индивид несет в себе большую или меньшую зону хаоса. Платон разными способами подходит в вопросу, почему государство, такая сложная сущность, едино, а индивид – множество. Почему полис – великан по сравнению с индивидом – легче изучить, чем индивида. Получалось даже, что полис как единство и есть неделимость, а отдельные индивиды – лишь его искаженные копии.

Платон считал, что несовершенный индивид несет в себе элементы государства. Он писал: «Мы сперва исследуем, что такое справедливость в государствах, а затем точно так же рассмотрим ее и в отдельном человеке, т.е. подметим в идее меньшего подобие большего».

Из истории политической науки

Платон (428/78—348/7 до н.э.)

Древнегреческий философ, ученик Сократа, учитель Аристотеля

Основные сочинения: «Апология Сократа» (399 до н.э.), «Государство» (360 до н.э.), «Законы» (354 до н.э.)

Это

оптимистическое и даже утопическое представление. В отличие от животных, подчиняющихся программам инстинктов, жестко записанных в биологических структурах, человек обладал разумом и воображением – он создал искусственный мир культуры, и она подавила инстинкты. Человек жил не только в мире природы, но и в виртуальном пространстве мыслей, образов и чувств. Дисциплина рациональности не вполне господствовала в этом мире. Поэтому государство, управляя массой индивидов, каждых в чем-то неповторимых, непрерывно сталкивалось с вызовом малых или больших бунтов иррациональности. Индивиды преступали рамки рационально установленных законов – а управлять общностями, как известно, можно только на основе идеи или закона, принятых критической массой индивидов.

Была ли справедливость государственных законов задана богами или была следствием неизменных законов природы, об этом философы спорили изначально, но было очевидно, что обстоятельства жизни массы индивидов менялись. Именно политическая практика государства должна была непрерывно приводить в соответствие изменения в социальной сфере с инерцией законов – без мудрого правления законы теряют эффективность.

Важно!

Гармонизация политического и социального периодически давала сбои – возникали кризисы, волнения, бунты и революции. В ходе этих драм и катастроф не действовали оптимистические модели взаимодействия государства с индивидами – и Платона, и Просвещения ХVIII в. Индивиды переставали быть «копиями государства» и отвергали его идеи и законы. Происходили более или менее мирные или кровавые трансформации, в ходе которых менялись понятия, идеи, критерии справедливости, структуры политической и социальной систем.

Но под воздействием этих драм и катастроф какая-то часть индивидов заходила в своем бунте иррационального гораздо дальше других. Особенности их мышления, чувств и воображения в стабильное время могли быть незаметны, и даже сами эти люди не подозревали о них. Они выпадали из общества и в успокоившемся государстве становились чрезвычайной проблемой.

Это явление описано в древней истории. Философ С. Московичи писал: «Римляне завещали нам выражение “враги рода человеческого” для обозначения этих людей, того, что вынуждает всех других с ними бороться. Нужно уловить глубокий смысл этой формулы для того, чтобы почувствовать, что она излучает страх и жестокость». В русском языке таких людей называли изверг – их извергло общество.

Люди в таком состоянии тянутся друг к другу и образуют необычные сообщества. Московичи писал о важной идее М. Вебера, который обдумывал процесс возникновения нового общества как формирующейся системы. По словам Московичи, «этнологи и историки заметили, что именно тогда появляется очень плотная и напряженная сфера отношений, которую Вебер называет in statu nascendi (т.е. в состоянии возникновения). Здесь возникает нечто “совершенно другое”, несоизмеримое по своей природе с тем, что существовало раньше; нечто, перед которым люди отступают, охваченные страхом».

Эти новые группы (Вебер называет их характер «харизматическим»), имеют не историческую природу – «не осуществляются обычными общественными и историческими путями и отличаются от вспышек и изменений, которые имеют место в устоявшемся обществе». Люди, «порожденные» катастрофой, действительно необычны и своими идеями и действиями разрушают прежний порядок, а зачастую и новый и часто гибнут.

Московичи проводит такую аналогию: «Харизма подобна своего рода высокой энергии, materia prima, которая высвобождается в кризисные и напряженные моменты, ломая привычки, стряхивая инерцию и производя на свет чрезвычайное новшество». Более того, он считает, что такие вспышки и изменения в обществе мотивируются не экономическими интересами, а ценностями: «Харизма – это “власть антиэкономического типа”, отказывающаяся от всякого компромисса с повседневной необходимостью и ее выгодами… харизма обнаруживает эмоциональную нагруженность, напор страстей, достаточный для того, чтобы выйти из непосредственной реальности и вести иное существование».