Акула пера в СССР
Шрифт:
А то, что правда эта никому ни шла, ни ехала, и сам – точно такая же сволочь, как и сосед, это как бы и не важно. Вот и тут – очередной народный мститель, решил кровью смыть позор…
– Ты часом не обознался? – всё еще пытался решить дело миром я, уклоняясь от его мощных и неуклюжих выпадов.
Публика в скверике за ДК развлекалась вовсю: не каждый день ведь увидишь, как посреди центра города волтузят друг друга два огромных мужика! Еще и подбадривали, мол, дави, дави его! То ли в этот период народ действительно решал вопросы с помощью
– Ты… Сраный… Белозор! Я те покажу! – пыхтел курносый.
Ну всё, точки над «i» расставлены. Мне удалось достать его по печени и отскочить в сторону. Я никаких чужих баб не трогал. Тасю чужой я не считал, да и восстань ее муж с того света – вряд ли бы он выглядел, как обветренный и мясистый провинциальный увалень. Значит, виноват настоящий Белозор. Значит…
– Да нафиг мне твоя Маша! Я вообще всех Май за километр обхожу! – Эта фраза почему-то привела его в замешательство, и я сумел – раз-два – крепко приложить ему по лицу справа и слева.
Драться без перчаток, даже без обмоток – удовольствие ниже среднего. Лицо – оно твердое! Кулаки я себе ссадил и пальцы ушиб – больно. А парниша осоловело глядел на меня сбежавшимися в кучку глазами, его явно шатало, а потом он спросил:
– Якая-такая Маша? – и уже падая на сырую землю, пробормотал: – Ня ведаю ниякай Маши.
Алкоголь для белоруса – как волшебный напиток для галлов. Тоже суперспособности проявляются. Например, знание роднай мовы. Некоторые, правда, начинают размовлять на идише или имитировать характерный акцент, но это уже совсем другая история.
– Может, ему «скорую» вызвать? – поинтересовался стоящий тут же пожилой дворник с метелкой. – Не сильно ты его?
– Да не. Он пьяный просто. Давайте его на лавочку положим, водичкой польем – он и расцветет аки цветочек аленький, – всегда в такие минуты я начинал городить чушь.
Это была явно моя, а не белозоровская черта. Мы с дворником перенесли адепта уличного рукопашного боя на лавку, и я стал оглядываться в поисках воды.
– Вон, автомат с газировкой, – услужливо подсказал дедуля. – Около универмага.
И мне пришлось перебегать Советскую – машин, благо, не было, – чтобы столкнуться с проблемой: стаканы тут были стеклянные. Никаких одноразовых пластмассовых, народ хлестал газировку из общей посуды и не переживал! Коронавируса на них не было… Я закинул монетки в приемник, подождал шипения и булькания, взял в каждую руку по стакану и перебежал улицу обратно. На возмущенные возгласы стайки ребятни я выдохнул:
– Сейчас верну! Никуда не уходите!
Добежал до лавочки, вылил оба стакана на лицо драчуну и побежал обратно. Пацанва загалдела и с мясом вырвала у меня из рук посуду.
– Вы зачем дядю газировкой с сиропом поливали? – спросил меня
– Чтоб в себя пришел. Плохо дяде стало… А в кармане – только трёхкопеечные!
– Конечно, – понятливо кивнул он. – Мне б тоже плохо стало, если бы вы меня два раза кулаками в голову ударили. Вон какие у вас они большие!
Я глянул на свои кулаки: зрелище плачевное, хорошо бы в медпункт какой сходить… Или хотя бы в аптеку. Но меня ждал на лавочке некий пьяный мститель. А потому я снова перебежал Советскую – уже в третий раз за последние пять минут. Эх, хорошо тут! Бегай себе туда-сюда сколько влезет, пока дядя-милиционер не заметит. Транспортный поток – десять машин за всё это время. Красота!
– А чего я такой липкий? – вот первое, что спросил, очнувшись, этот чудак на букву «м».
Он уже сидел, а не лежал на лавочке, очумело мотая головой.
– Потому что я вылил на тебя два стакана газировки с сиропом, – ответил я, присаживаясь рядом.
– А с сиропом зачем? Дорого же! – Глаза его всё никак не могли встать на место, он так и смотрел себе на переносицу.
– Это самое важное, что тебя сейчас волнует? – я даже стал бояться, что повредил ему зрение, но парень пару раз моргнул и сфокусировался на мне.
– А-а-а-а, Белозо-о-ор! Ты какого хрена к моей Аринке шастаешь?
– Листья дубовые падают с ясеня, – сказал я. – Вот ни хрена себе, так ни хрена себе. Ты, что ли, ее супруг?
– Выходит, что так! – приосанился он.
– С северов приехал?
– Именно!
– И первым делом напился и пошел лупить меня, да?
– Дык!
– Туебень ты, супруг. Я к Езерскому-старшему ходил, иди к тестюшке своему, у него спроси.
– А чего голым по огороду шастал в субботу?
– Что-о-о? А-а-а-а! Так жарко было! Мы с Анатольичем навоз разбрасывали! – я действительно снимал майку и завязывал ее на башку, но вообще-то был в штанах и никакой не голый!
– С каким Анатольичем? – его глаза теперь разбегались в стороны. – С каким таким Анатольичем?
– С водителем из редакции. И со старшим Езерским тоже. Навоз, понимаешь? Арганичныя угнаенни, у глебу! Дзеля шматликага и каштоунага ураджаю, разумеешь?
– Не! – сказал муж Арины Петровны. – Не разумею. Мне Станиславыч сказал, что видел голого мужика в огороде у Аринки, а потом ты ночью ее домой приводил… И узнал он тебя, потому что на мероприятии каком-то видал…
– Ты со Станиславычем этим пил?
– Ну да…
– Вопросов больше не имею. Жена-то знает, что ты вернулся?
– Не-е-е-е, откуда? Я только сегодня приехал, а она на работе!
– А меня как нашел?
– Так я в эту вашу… Редакцию шел, разбираться… А из окна Волкова услышал, мол, Белозор то, Белозор это…
– Тебя звать-то как, друг мой ситный?
– Гриша!
– Иди, Гришенька, цветов жене купи, умойся и дома приберись. И проспись до ее прихода – пара часов у тебя есть.
– Так ты с Аринкой ни-ни?