Акулья хватка
Шрифт:
– Что?
– Я вас люблю.
– Она положила трубку.
Худ попросил отсрочки для омара, потом выбрал экземпляр побольше.
– Подождите пару минут. Ко мне присоединится подруга. Сейчас принесите коктейль с шампанским, а когда придет дама - ещё два.
– Слушаюсь, сэр.
Худ покачивался на волнах нечаянной радости и счастья, которые вдруг ощутил после разговора с Кит. Это женщина создана для больших страстей. Такие женщины рано или поздно добиваются своего.
Она вошла, невозмутимая и прекрасная. До сих пор он не замечал, какие синие и красивые у неё глаза.
–
– Надеюсь, у вас продолжительный отпуск, лейтенант.
Все произошло так, как ему хотелось. Она была удивительна и маняща. Еда была отменной. Худ почувствовал в себе вдохновение и наплыв свежих сил. Лобэр, опасность, все темное и страшное отступило куда-то далеко.
Выяснилось, что она работает в "Ле Ниша" уже три года, с тех пор, как рассталась с мужем. Работа в клубе стала её прибежищем. И вообще, у неё возник своего рода иммунитет в смысле чувств. Полетт и Жожо очень к ней добры и она вполне довольна работой. Серьезно ли насчет иммунитета? Пожалуй, да. Была пара поклонников, но так, ерунда, ничего серьезного.
За кофе Худ её спросил:
– Кит, ты случайно не знаешь какого-нибудь газетчика, которому можно доверять? Мне бы хотелось переслать фототелеграфом снимок, который ты мне давала.
– Газетчика? ... Да, есть такой. Его зовут Жорж Ларю или просто Бейли. Он лучше всех. Работает в редакции "Орла".
– Она посмотрела на Худа.
– Кому нужно переслать эту фотографию?
– Одному приятелю для его знакомого. Тот коллекционирует подобные фото.
Она мешала ложечкой кофе, опустив глаза, и молчала. Она была умницей, и Худ чувствовал - Китти понимает, что за его просьбой стоит нечто большее.
– Ты просил никому не говорить, что я иду на встречу с тобой...
– Китти, - он взял её за руку, пытаясь сгладить разочарование.
– Я очень хотел тебя видеть.
– Мне просто интересно...
– Преступник я или нет? Что тебе сказать, на прошлой неделе меня приговорили к пожизненному заключению, но я сумел вырваться из тюрьмы. Ты же меня не бросишь, правда?
– Ладно, я ничего не буду спрашивать.
– Она печально улыбнулась.
– Да и какая, собственно, мне разница?
– У тебя умопомрачительные глаза.
Немного погодя он вновь заговорил о Жорже Ларю.
– Насколько хорошо ты его знаешь?
– Он мой старинный приятель. Когда-то хотел на мне жениться, и хочет до сих пор. Он сделает все, что я попрошу.
– Когда ты позвонишь ему, предупреди, что я к нему хочу зайти как можно скорее и попроси оказать мне содействие. Это будет очень мило с твоей стороны.
Она улыбнулась.
– Договорились.
– И никому ни слова про этот снимок. Доверь это мне. Раз уж мы ввязались в это дело, лучше о нем не болтать, а тем более упоминать, что я приходил в клуб.
– Разве мы не станем заниматься любовью, моряк?
– Китти, милая, я не могу. В такие моменты я чувствую себя идиотом. Поверь мне, рядом с тобой сидит нормальный полноценный мужчина, но мне предстоит дождаться другого случая. Ты славная, и я хочу тебя не меньше. Но не сейчас...
Она погладила его руку и кивнула.
– Я тебя дождусь.
– Сможешь позвонить
– Попробую.
– Она взяла сумочку и встала.
Худ закурил. Он чувствовал себя неуютно. Они засиделись в ресторане и были последними клиентами. Он огляделся. Вместо стен вдоль зала с двух сторон тянулись огромные застекленные окна с видом на скалы, и если люди Лобэра шныряли поблизости, то наверняка его уже засекли. Что же, сам виноват. Сюда его никто не заманивал. Единственное, чего он страстно желал, это не впутывать в свои дела Китти. Худ начал даже подумывать, не сбежать ли ему потихоньку, пока она не вернулась. Но было слишком поздно. Она уже вошла в зал.
– Он тебя ждет. Здание редакции вместе с типографией - на бульваре Гамбетта. Пошли?
Он заставил её постоять в холле ресторана, пока сам не сел в машину и не завел мотор. Слежки как будто не было. По дороге он сказал:
– Китти, не могла бы ты выйти пораньше, не доезжая до клуба пару кварталов? Я немного беспокоюсь.
– Нет проблем. Высади меня на следующем углу.
– И ты дойдешь сама?
Она наклонилась к нему и поцеловала. На перекрестке он открыл ей дверцу.
– Спасибо, Китти. Я тебя найду.
– До скорого, моряк, - ответила она.
– Будь осторожен.
Она вышла, хлопнув дверцей, и пошла вперед, а Худ уже мчался на бульвар Гамбетта.
Это была одна из главных улиц, оживленная и переполненная машинами. Он кое-как нашел свободное место и вошел в здание. Остановившись перед стендом с газетой, он наблюдал за людьми, которые входили в дверь следом за ним. как будто чисто.
Жорж Ларю оказался здоровенным парнем, обаятельным и сердечным. Он сразу понравился Худу. При виде фотографии Ларю заржал.
– Вы хотите сказать, что англичане собираются публиковать такое фото?
– Как вам сказать, это для частного издания. То, что англичане называют "клубничкой". Читается только профессионалами, вы понимаете.
Очередной взрыв смеха.
– Хотите, чтобы я предал фото по "Белино"?
– Это возможно?
– Почему бы нет?
– Мне бы хотелось узнать, дошла ли фотография, если вы не возражаете.
– Конечно. Хотя, минуточку. Ваш журнал должен иметь "Белино" - связь с лондонским почтамтом. Иначе ничего не выйдет.
– У них есть эта связь. Вы соединяетесь с почтовым отделением 1234 и сообщаете, что это для "Империал ватч компани". Это владельцы журнала.
Ларю с Худом пошли по коридорам и кабинетам, минуя замотанных сотрудников, оживленно снующих взад-вперед по зданию. Эта редакция как две капли воды походила на любую другую, которые были разбросаны по всему миру, с присущими им беспорядком, нервозностью и спешкой. В фототелеграфной царила такая же суматоха и неразбериха. Ларю передал фотографию двоим усталым сотрудникам в длинных серых халатах. Они стали звонить в Лондон. Когда телефонная связь установилась, фотографию разместили на барабане факсимильного аппарата, и начали передавать её изображение, синхронизировав фазу развертки. Процесс передачи изображения занял гораздо больше времени, чем ожидал Худ. Наконец передача закончилась и Ларю вернул ему фотографию.