Акушерку вызывали? или Две полоски на удачу

Иванова Ольга Дмитриевна

Женька охнула.

– И ты даже тогда ему не позвонила?

– Нет. Долго думала, но… – Я торопливо глотнула еще чая, потому что горло вмиг пересохло. – У меня случился выкидыш. И стало уже неважно.

– О боже, Кристина, мне так жаль, – Женькин голос тоже задрожал. Для нее это было особенно больной темой.

– Возможно, так было и лучше, – отозвалась я, но на глаза все же набежали слезы. Я зло стерла их и сделала глубокий вдох. – Потом общие знакомые, кто с ним все еще общался, показывали мне фотки с каких-то его вечеринок в Германии… Ему там было весело, и

не похоже, что он скучал… И я решила его тоже забыть.

Только, кажется, вышло не очень.

– И ты его больше не видела и не слышала до сегодняшнего дня?

– Нет. – Я сжала чашку ладонями. – И вообще, была уверена, что он остался в Германии.

– Да уж… Дела, – протянула подруга. – И что собираешься делать?

– Работать, – усмехнулась я через силу. – Что мне еще остается? Не увольняться же мне из-за него? Тем более столько воды утекло. У нас у каждого уже своя жизнь. Все осталось в прошлом.

– Уверена?

– В чем?

– Что все в прошлом?

– Да, – ответила я. Во всяком случае, я была твердо на это настроена.

– Ясно… – произнесла Женька как-то двусмысленно, но я это решила проигнорировать и перевести тему.

– Во сколько у тебя завтра процедура? – спросила ее.

– В десять, – голос подруги сразу стал напряженным. – Пожелай мне удачи.

– Конечно, желаю тебе удачи, – мягко отозвалась я. – Буду держать за тебя кулачки. Позвони, когда все закончится, хорошо?

– Обязательно, – ответила Женя.

Мы еще несколько минут поговорили на отвлеченные темы, после чего попрощались, взяв друг у друга обещание, что пойдем сразу спать. Однако уверена: она, как и я, еще долго сидела, погруженная в свои мысли, пила остывший чай и страшилась наступления будущего дня.

Глава 3

– Я так благодарна вам, что вы вернулись пораньше, Тамара Васильевна, – уже который раз повторила я, спешно одеваясь. – В понедельник уже садик должен открыться, станет полегче. А на этой неделе просто конец света какой-то! В общем, еда в холодильнике есть… Денежку, если захотите сходить в парк или еще куда, оставила на комоде…

– Хорошо, хорошо, езжай, спокойно работай, мы тут со всем справимся, со всем разберемся. – Няня тепло улыбалась, глядя на еще спящую Соню. Она была невысокой, но полненькой, как пышечка, добрые глаза лучились светом, и от них в разные стороны разбегались веселые морщинки. Тамара Васильевна была просто воплощением настоящей бабушки, такой уютной и надежной. Увы, родной бабушки у Сони уже не было. Но счастье, что судьба послала нам такого чудесного человека!

По пути я набрала младшей сестре. Однако она не ответила, и до самого роддома я нервничала, воображая себе всякие ужасы и попутно ее ругая. Ника перезвонила, когда я уже подходила к роддому.

– Что случилось? – сонно спросила она. – Я спала.

– Просто волновалась немного. Вчера поздно вернулась со свидания? – предположила я.

– Ну так, не очень… – неопределенно отозвалась сестра.

– Все хорошо прошло?

– Конечно, – Ника хмыкнула. – У меня все прекрасно, Крис. Все круто.

–

Надеюсь, – протянула я. – А в универ что, не собираешься?

– Нам сегодня ко второй паре. Так что спасибо, что разбудила, пойду собираться, – голос сестры стал бодрее.

– Ну давай, давай, хорошего дня, – я усмехнулась.

– Угу, и тебе того же. – И Ника отключилась, как всегда, раньше меня.

Первым, кого увидела, зайдя в двери, был Кравицкий. Он стоял у лифта, спиной ко мне, и задумчиво следил за меняющимися цифрами этажа. Я тут же сменила направление к лестнице: ехать с ним вместе никак не хотелось. Шестой этаж – не десятый, поднимусь как-нибудь. Но к пятому этажу я уже проклинала и Кравицкого, и свои каблуки, которые надела сдуру именно сегодня.

Запыхавшись, я вошла в отделение… и снова наткнулась на Кравицкого, стоящего у поста дежурной сестры. До своего кабинета, судя по всему, он еще так и не дошел.

– Доброе утро, Кристина Станиславовна! – первая поздоровалась со мной медсестра.

– Доброе утро, Кристина Станиславовна, – следом произнес Кравицкий, искоса глянув на меня.

– Доброе утро, – ответила обоим и, не смотря в ту сторону, промчалась мимо, прямиком в ординаторскую.

– Как ночь? – спросила Никиту, который с уставшим видом хлебал кофе из своей большой кружки.

– Как всегда, – ответил тот. – Осталось еще продержаться до вечера. Кстати, там твоя пациентка с многоводием… Не нравятся мне ее показания. Отправил на повторные анализы, скоро будут готовы, посмотришь уже сама, короче.

– Хорошо, спасибо. – Я открыла дверцу своего шкафчика и стала переодеваться. Никита деликатно отвернулся. – Не помирились с женой?

– Нет. Да и когда? – он пожал плечами.

– Ну мало ли… – вздохнула я.

Ответом мне тоже был тяжелый вздох.

В коридоре я опять увидела Кравицкого. Да что ж такое!

– Мне кажется или ты меня избегаешь? – спросил он, перехватывая мой взгляд.

– Тебе кажется, – ответила я как можно бесстрастнее.

– Тогда ты будешь не против, если я проведу обход вместе с тобой? – Кравицкий чуть улыбнулся.

– Как же я могу быть против, Роман Валерьевич? Вы же заведующий, – я вновь не удержалась от колкости.

– Вот и замечательно. Тогда идемте, Кристина Станиславовна?

Я ничего не ответила и первая двинулась в сторону отделения стационара.

Пока я осматривала и опрашивала пациенток, Кравицкий преимущественно молчал, не лез с вопросами и советами, но внимательно наблюдал за мной, словно испытывал. Это начинало нервировать, но я старалась не показывать вида.

Когда мы вошли в палату к той самой пациентке с многоводием, то сразу было заметно, что ей хуже: нездоровая бледность и отечность только усилились.

– Как вы себя чувствуете, Ангелина Юрьевна? – спросила я, забирая у медсестры свежие анализы.

– Очень голова кружится, и давит все внутри, – тихо отозвалась она, приоткрывая глаза. И вдруг встрепенулась, глядя на Кравицкого: – Рома, ты? – Ее губы растянулись в улыбке.

– Лина? – Тот наморщил лоб, озадаченность на его лице постепенно сменялась узнаванием.