Аквалон
Шрифт:
Арлея внимательно выслушала это, после чего произнесла:
– Ну тогда отправляйся на Гвалту с экспедицией. Найди Диша… найди отца, если он еще жив, и привези обратно. Но тайно – про это здесь не должен знать никто.
– Гм… – протянул Смолик, хмурясь и почесывая лоб. – Опасное предприятие, дорогая хозяйка. Разыскать одного серапца на большом острове… Да и потом, если он парализован, кто на Гвалте будет заботиться о нем? Торговец почти наверняка мертв, как и тот пиратик… Ну ладно, ладно, не смотри на меня так! Я сделаю это. Но нам придется еще раз обсудить вопрос моего жалованья. Надеюсь, твоя милость
Глава 6
Помещение напоминало подпалубную тюрьму на работорговце, хотя и несколько больших размеров. Узников приковали к толстым скобам, торчащим из переборки; длина цепей позволяла стоять и сидеть, но не ложиться. Кормили и поили раз в день; вверху открывался люк, по лестнице спускались двое моряков с ведром, полным объедков или воды, жестяными кружками и половником. Тулага оказался прикован рядом с метисом-преторианцем и краснокожим мистером Хаханой.
– Второй раз Человек-Весло раб, – сказал как-то лигроид, сидя с поджатыми ногами и глядя в высокий потолок, то есть на укрепленные деревянными штангами широкие доски, между которыми едва пробивался дневной свет.
– Как попал на скайву? – спросил Тулага. Позвякивая цепью, он то садился, то выпрямлялся, разминая ноги.
– Хороший моряк потому что, – пояснил краснокожий. – Сначала у черных был в рабстве. Сбежал, Мертвый океан переплыл, к Грогу нанялся.
Лигроид оказался невозмутимым как статуя. Невозможно было понять, что за мысли и чувства прячутся в этом обтянутом темно-красной кожей черепе.
– Чем ты занимался на Прадеше? – задал Гана следующий вопрос.
– Рыбак, – пояснил Человек-Весло. – На пироге в Туманных бухтах плавал. Так вы зовете, у нас – Когтианки они зовутся. Туда большие корабли приплывали… теперь я знаю, что корабли, а тогда думал: ого, какая пирога великая! На них белые многих рыбаков убили, других рабами сделали. То корабли Влада Пираньи были, слышал про него? Он на Имаджину нас продал, но Человек-Весло сбежал оттуда.
Никогда не отличавшийся излишним весом, Тулага похудел еще больше; на месте ран, которые в пещере под горой Да Морана он вымазал гношилем, образовались тонкие рубцы с едва заметным серо-стальным отливом.
– Щека тоже блестит у тебя, – сообщил краснокожий однажды. – Не сильно, но если свет падает… – Он кивнул вверх.
Других последствий не было: Гана вполне оправился, и если бы не слабость от постоянного недоедания, чувствовал бы себя как обычно.
Вечером следующего дня чуткий слух краснокожего уловил то, что не смогли пока услышать остальные.
– Птица, – сообщил он, поднимая лицо к потолку.
– Что? – переспросил Тулага.
– Птиц слышу. Еще… еще листья на ветру шумят.
– Мы приплыли куда-то?
Хахана не ответил, продолжая вслушиваться.
– Весла скрипят… – наконец сообщил он. – Приплыли, да.
Сверху донеслись голоса и топот ног. Затем долгое время ничего не происходило, а когда уже наступила ночь, люк в потолке открылся, и вниз спустились несколько вооруженных матросов. Цепи сняли со скоб, узников вывели на палубу. Здесь горела пара ламп, в руках собравшихся вокруг моряков были факелы – свет озарял большую часть обширной палубы дорингера, но не то, что находилось за бортом. Все же Тулага смог разглядеть темнеющую невдалеке
Раздалась команда стоящего где-то в темноте капитана. Подняв оружие, матросы заставили пленников пройти к борту. От него шел трап, дальний конец исчезал в круглом люке, ведущем внутрь еще одного корабля. Тот имел необычную конструкцию: корпус накрывала будто покатая скорлупа из плотно сбитых, да еще и затянутых грубой тканью досок.
Один за другим пленники нырнули в люк и очутились на палубе небольшого узкого судна – не джиги, но все же куда меньшего, чем кризер. Перпендикулярно к бортам стояли короткие лавки, и пленников начали усаживать по двое, приковывая ноги к утопленным в палубу скобам, а руки – к кольцам на цевьях длинных весел, проходящих сквозь круглые отверстия в бортах.
Гана не мог понять, что это за эфироплан. Когда Хахану посадили рядом, дальше от борта, и приковали руки к тому же веслу, лигроид сказал:
– Галера. Но крытая.
Они оказались на третьей лавке от носа, в правом ряду. Впереди виднелся небольшой треугольный помост с железной подставкой на нем, а за помостом – отверстие в носу галеры. По проходу между лавками протопал маленький человечек, забрался на помост, поставил на железное возвышение масляную лампу. Ее тусклый свет озарил дощатую палубу, согбенные фигуры на лавках, ведущий в трюм темный проход у кормы – туда матросы с дорингера как раз сносили последние тюки и мешки, которые галере предстояло везти дальше.
– Плавали на таких? – звонким голосом вопросил человечек с лампой. – Добро пожаловать в гости, познаете бездну наслаждений! Меня зовут Лен Алоа, я – гончий Верхних Земель, такова моя доля: плавать и ездить, путешествовать, доставляя новых грешников в преисподнюю, культе скончсал трупан…
Теперь Гана разглядел, что это метис, кривоватой фигурой и невысоким ростом напоминающий Камеку, охранника Уги-Уги. Облаченный в кожаные штаны и рубаху, Лен Алоа блестящими глазами изучал пленников.
Снеся в трюм последние мешки и ящики, матросы вернулись на дорингер, прикрыв за собой люк. Из-под досок палубы донеслись приглушенные голоса, потом хриплый бас… Длина цепей позволяла оборачиваться, и Гана увидел, как из трюма медленно выбирается нечто громоздкое, темное, непонятное… Наконец он сообразил, что это огромный туземец – ростом выше и плечами шире даже Трэна Агори. Блестящая в свете факела кожа казалась иссиня-черной, голова напоминала большую тыкву, а руки были как толстые бревна. В правой он сжимал плеть: сучковатую палку, с конца которой свисало множество длинных кожаных косичек, разлохмаченных на концах.
– Мой лучший помощник! – выкрикнул метис на носу. – Знакомьтесь, грешники, мой лучший друг, мой брат Качупука Большой Ствол! Качупука любит меня. А я люблю, когда меня слушаются! Качупука, эй! Покажи этим асмертя умертан кишако, как мы с тобой ценим тишину и покой!
– Хы… – Улыбка расколола черное лицо, великан сделал несколько тяжелых шагов, так что доски палубы затрещали, застонали под ним, взмахнул рукой-бревном и обрушил кожаные хвосты плетки на спины ближайших пленников.