Алая карта
Шрифт:
— Показалось, что кто-то прошел мимо, — объясняю я. — Не хочу, чтобы нам помешали.
На ее лице ни тени страха, только искреннее удивление.
— Но кто бы мог прийти сюда?
Я не осмеливаюсь произнести «ваш муж». Все мои страхи и сомнения улетучиваются. Я забываю вчерашние терзания. Мы заканчиваем с «В», «С» и «D». На «Е» и «F» писателей нет, можно переходить к «G». Жюльен Грин. [19] На полке стоит второй том его «Дневника».
— Какая жалость! — восклицает
19
Джулиан Хартридж Грин (1900–1998) — французский писатель американского происхождения, автор новелл, драм и романов.
Увлекательное… Какое банальное слово… Неужто она глуповата? Или это я слишком «филологичен»?
— Буду рад снабдить вас недостающими томами.
— Как чудесно, Мишель, спасибо за предложение.
— Я могу дать их вам прямо сейчас. Идемте. Работа подождет.
Мы едем на лифте вниз. Она стоит так близко, что я мог бы поцеловать ее. Нелепая мысль. Смешная. Сладко-непристойная. Двери открываются, мы выходим, я иду первым, Люсиль следует за мной. У дверей своей квартиры она останавливается.
— Я буду ждать вас здесь, — тихо произносит она.
— Перестаньте! Чего вы испугались?
Возможно, Рувр стоит за дверью. Вдруг он откроет? Она колеблется. Что выбрать — долг или… Или что? Любопытство перевешивает, ей хочется узнать, как я живу, продлить этот миг смятения.
— Только быстро, — шепчет она.
Мы бесшумно открываем дверь, входим, она замирает в центре кабинета, быстро оглядывается.
— Боже, какая чудесная у вас библиотека!
— Идите сюда. Не бойтесь. Мой Грин вот на той полке.
Люсиль рассматривает книги, которые я выбрал в спутники последнего этапа своей земной жизни.
— Вы настоящий интеллектуал, — произносит она почтительным тоном. — Я довольствуюсь лауреатами года и легким чтивом — Труайя, Сесброн, ну, вы понимаете… О, что это? Эрбуаз?
Она берет в руки два моих романа, открывает на первой странице, читает, не веря глазам: Мишель Эрбуаз — и поворачивается ко мне.
— Они ваши?
— Мои. Я написал их очень давно. Мне было… сейчас вспомню… то ли двадцать четыре, то ли двадцать пять лет…
— Могу я их взять?
Она настаивала. Я был счастлив, что меня «разоблачили» безо всяких на то усилий с моей стороны, и не стал играть в скромность.
— Берите. — Я киваю, лучезарно улыбаясь. — Но с одним условием: не давайте читать мужу. Пусть это останется нашей маленькой тайной.
— Даю вам слово, Мишель.
Люсиль взволнована, смущена, благодарна. Она в восхищении от встречи с «живым» писателем. Умерь-ка пыл, старина! Мадам Рувр наверняка повидала других литераторов — дамы из чистого снобизма посещают встречи с авторами бестселлеров и потом стоят в очереди, чтобы
— Спасибо, — повторяет она. — Я скоро их верну. Есть и другие?
— О чем вы?
— Неужели вы написали всего два романа?
— Именно так. Не было времени продолжать… работа… обязанности… Придется мне пересказать вам всю мою жизнь.
Я смеюсь — мне весело, в голову приходит мысль: «Не упусти свой шанс: узнав все о твоем прошлом, она будет просто обязана рассказать о себе, и ты все выяснишь… о Жонкьере!»
Я провожаю Люсиль до двери, целую ей кончики пальцев — по-дружески.
— До завтра?
— До завтра, — отвечает она.
— Обещаете?
— Обещаю.
Она появляется за ужином, одетая в простое платье, с бриллиантами в ушах. Вильбер дуется — он перехватил «особую» улыбку, которую адресовала мне Люсиль. Я чувствую его досаду. Разговор за столом получается рваный. Люсиль неосмотрительно называет меня по имени, и Вильбер окидывает нас подозрительным взглядом. Я незаметно толкаю Люсиль локтем. Не скажу, что мы настроены проказливо, скорее, чувствуем себя сообщниками. Вильбер глотает свои пилюли и удаляется. Мы облегченно смеемся.
— Я допустила промах, да? — спрашивает она. — Ну и пусть! Я не обязана ему отчетом. Знаете, Мишель, я начала читать вашу книгу — «Наблюдателя», правда, прочла всего сорок страниц — Ксавье то и дело отрывал меня…
— Вам понравилось?
— Очень.
— Спасибо.
— Почему вы бросили писать?
Я заказываю два кофе, чтобы обдумать ответ. Буду предельно честен. Правда, и ничего, кроме правды.
— По трусости. Я считал литераторство богемным ремеслом. Мне хотелось разбогатеть, и я преуспел. Заработал очень много денег, что не мешает мне стариться с пустыми руками.
Она соскребает краешком ногтя какое-то едва заметное пятно со скатерти и задумчиво повторяет: «С пустыми руками!» Не стану произносить избитую фразу об обломках кораблекрушения, она не этого ждет. Люсиль не была бы женщиной, если бы не хотела узнать все о моих любовных приключениях, и я бросаюсь головой в омут.
— Я был женат, как и все. Мою жену звали Арлетт.
— Она была хороша собой?
— Думаю, да.
Люсиль отвечает нервным смешком.
— Но вы не уверены. Мужчины странные существа. Что дальше?
— У меня был сын. Он не захотел работать со мной и стал пилотом «Эр Франс». Я много ездил. Он летал по миру. Потом мы окончательно потеряли связь друг с другом. Он женился в Буэнос-Айресе и вскоре погиб, оставив вдову и маленького сына, Хосе Игнасио.
— Как это печально, мой бедный друг! Наверное, вы нашли утешение в общении с внуком?
— Я никогда его не видел. И незнаком с его матерью. Они живут в Аргентине. Время от времени, очень редко, я получаю от него письма.
— Сколько лет Хосе Игнасио?