Алая книга

Кречетов Сергей

ПОБЕДИТЕЛЬ

Владимиру Линденбаум

Строй ступеней весь измерен, Долгим зовом стонет медь. Я пришел, обету верен,— Победить и умереть. Черной грудью злобно дышит Неба траурный покров. Там, внизу, — прибой колышет Гребни пенные валов. Опущу спокойно вежды, Руки бледные простру. Буря рвет мои одежды, Плащ мой бьется на ветру. Змеи туч ползут над башней. Вольно дышится груди, Все, чем жил, — как сон вчерашний, Все осталось позади. Черной птицей, черной птицей Что-то сумрак прочертит. Дрогнув, месяц бледнолицый Мертвый взор свой отвратит. Только волны в час последний, Разбиваясь о скалу, Возгласят еще победней Дерзновенному хвалу. Строй ступеней мной измерен, Вещим

звоном стонет медь, Я пришел, обету верен, Победить и умереть.

ПОСЛЕДНИЙ СУД

Единственному другу

Там, где берег дик и грозен, Лишь пробьет знакомый час, Меж стволами черных сосен Заблестит кровавый глаз. Далеко кругом застонет, Зашумит дремучий бор. Сумрак мертвенный разгонит Ярким пламенем костер. Я приду к нему, усталый, Скован властью темноты. Ляжет отблеск ярко-алый На недвижные черты. Станет ясна мне впервые Счастья тайная игра. Пляшут струи огневые В дымных отсветах костра. Обовьют ночные тени Пестро-огненный узор, Я прочту в неверной смене Мой последний приговор. Лишь под серою золою Змеи красные уснут, Я недрогнувшей рукою Совершу мой правый суд. Нежным блеском перламутра Вновь зардеют небеса, И заглянет тихо утро В остеклевшие глаза.

ДВА МИРА

«Для Господа тысяча лет, яко день един».

За море солнце садилось. Море безмолвьем объято. Тихая даль золотилась Рдяной печалью заката. Ангелов белые крылья… В сводах небесного храма Вьется серебряной пылью С моря туман фимиама. Берегом шел я песчаным. Что-то в душе нарастало. Старое вечно желанным Вновь предо мной восставало. Прорвана мира граница!.. Плещутся волны эфира. Мчусь я, как мощная птица, К берегу дальнего мира. Вот я средь плена людского, Идут так медленно годы, Тлеет под пеплом земного Отблеск забытой свободы. Долго я жил… Но нежданно Что-то в душе задрожало. Старое вечно-желанно Вновь предо мною восстало. Миг дерзновенный усилья!.. Плещутся волны эфира. Мчат меня легкие крылья К берегу прежнего мира. ……………. Снова там солнце садилось. Море раздумьем объято. Ясная даль золотилась Рдяной печалью заката.

КУБОК

Владимиру Рубинштейн

Когда я выпью кубок пенный И в нем увижу глубину, Возьму свой посох неизменный И брошу прежнюю страну. Пойду звериными тропами, В тени раскидистых дерёв, Пойду упорными стопами На звуки дальних голосов. Кругом шуршат седые травы, И смутен зыбкий шум лесной… Но вот вдали заблещут главы Червонно-яркой полосой. И разом длительные годы Померкнуть в памяти, как сон. Войду под сумрачные своды, Где веет сонностью времен. И, опустившись на колени, Паду, усталый пилигрим, На полустертые ступени, Последним пламенем томим. И все, что цепкой пеленою Давно окутало меня, Растает бледною волною, Как тает воск в струях огня. И, внемля медленное пенье И звон серебряный кадил, Я буду вырван в то мгновенье Из власти отошедших сил. Разгонят красные лампады Влиянья тягостного сна, И тщетно будет вдоль ограды Бродить безмолвный Сатана.

СТРАННИК

Щит иссечен. Шлем изогнуть, В ранах грудь бойца. Иль мечты мои не дрогнут Радостью конца?.. Волей сдвинуты границы, Тайна добыта. Чуть блестят, полуоткрыты, Медные врата. Шаг уверен. Взор спокоен. Мне ли ждать у врат? Кто свершил свой путь, как воин, Не пойдет назад. Так прими, о край печали, Странника приход. Тусклы — светы. Блеклы — дали. Бледен небосвод… Шаг еще… Я знаю, где ты, Сладостный ночлег. Далеко простерся Леты Заповедный брег. Помню я, под говор елей, В детстве снился мне Бледный пурпур асфоделей В грустной тишине. Сбылась сказка старых былей, Сбылся давний сон. Тихим плеском нежных крылий Воздух напоен. Темный лес молчанью внемлет, Тайну затая. Меж

полей беззвучно дремлет Сонная струя. Там паду с победным смехом На поблекший мох, И провеет тихим эхом Мой последний вздох.

УЗНИК

Лидии Рындиной

Крепка железная решетка В моем окованном окне, И прутьев сеть чернеет четко В узорах лунных на стене. Стою печальный и суровый, Замкнут навек средь тяжких плит, Но некий трепет жизни новой Везде таинственно разлит. Там, за окном, цветут сирени И дышит сонная трава, И ветер, влажный и весенний, Едва колышет дерева. Но, чу! Шаги! Звучать ступени, И слабо своды озаря, В углах колеблет ночи тени Мгновенный отблеск фонаря. А, это ты, мой враг надменный, Мой ненавистный властелин. Нас было двое во вселенной, И вот — я пал, и ты — один. Что вижу? Руки простираешь? Во прах склонился головой? Ты разделить мне предлагаешь Венец и скипетр мировой. Но мне презрен твой дар случайный. Не надо царского меча. Кто ведал счастье Высшей Тайны, Не будет братом палача. И в дни томительной тревоги Когда немолчен зов минут, В твои продажные чертоги Мои мечты не притекут. Ушел… И дверь гремит в затворах, И я один меж прежних дум. Стихает в дальних, коридорах Шагов чуть слышных смутный шум. А за окном цветут сирени, И дышит сонная трава, И ветер, влажный и весенний, Едва колышет дерева.

АРГОНАВТЫ

Мертвы и холодны равнины морские, И небо завешено бледным туманом, И ночи и дни вековая стихия Стремит корабли к заколдованным странам. Раскинуть широко простор изумрудный. Шумит за кормой жемчуговая пена, И веяньем влажным нас ветер попутный Уносит все дальше от старого плена. Нестрашны нам бури и отдых неведом. Нам любо лететь над бездонной пустыней. Чертят корабли неизведанным следом Свободные шири безбрежности синей. Отважным награда — руно золотое. Над теми, кто ищет, невластна измена. Неси нас к победе, о море святое! Шуми за кормой, жемчуговая пена!

РУБИКОН

Ночь тиха. Глядят на землю Звезды ясной чередой. Я пустыне молча внемлю… Шелест трав и шум лесной… Лунный луч струисто блещет Четкой сталью копия. Под копытом тихо плещет Говорливая струя. И внезапною тоскою Дух тревожный омрачен. Что таится за тобою, Молчаливый Рубикон? Или стан мой плащ пурпурный, Царский пурпур обоймет, Или холм с недавней урной Мирт печальный обовьет. Слышу вздохи. Слышу стоны, Зовы вещие могил. И над брегом Рубикона Веют крылья тайных сил. Поздно! Поздно! Жребий — кинут. Рок гудит над головой. И вскипел поток, раздвинут Коней грудью боевой.

ОСТРОВ ЗАБВЕНЬЯ

Елене Барятинской

Есть остров на море далеком, Покоем забвенья объят. Там виден во сне одиноком Могил беломраморных ряд. Там люди и звери безмолвны, Не стонет там ветер ночной. Катя полумертвые волны, Молчит и не бьется прибой. И звонкими песнями птицы Не будят зеленых полей, И, молча, теней вереницы Уходят в безмерность аллей. И тот, кто на остров прибудет И ступит на берег немой, Себя навсегда позабудет И внидет в последний покой. И станет, без дум и без горя, Влеком неизбежным концом, У берега сонного моря Сидеть с неподвижным лицом. Есть остров на море далеком, Покоем забвенья объят. Там виден во сне одиноком Могил беломраморных ряд.

РАСПЛАТА

Моему врагу

Пьяной дремою степной Веет в воздухе ночном. Сонный тополь под луной Весь струится серебром. Погоди, мой милый друг! Дышит влажная листва. Обведен волшебный круг, Мерно падают слова. Мчусь я вихрем в вышине. Не спасет твой тихий дом! Свищет ветер в уши мне, Рассекаемый плащом. Вот достиг, влетел, прильнул. Пляшет в сердце алый хмель. Хрип молчанье всколыхнул, Смята мирная постель. Смерти дрожь в людских чертах Я читать давно привык. Кровь и пена на губах, Синий высунут язык… Вот застыл. В зрачках — испуг. Будет там он навсегда. Спи спокойно, милый друг! Спи до страшного суда.