Алая книга

Кречетов Сергей

СОН ВИТЯЗЯ

Елене Батуевой

Ярко рдеют угли кровью, Сумрак льется из окон, К золотому изголовью Меч заветный прислонен. И над ложем наклоненный, Сон могучего храня, Тихо веет стяг червленый В красных отблесках огня. И герой в тревожной дреме Разметался тяжело, И нахмурилось в истоме Богатырское чело. Темный сон зловеще дышит, Над победной головой, Грезы черные колышет Тканью сумрачно-живой. Видит… Рьяно мчатся кони С диким ржаньем вдоль полей, Тяжкий меч звенит о брони, Бранный клич гремит грозней… Видит… Мертвая равнина… Кто там спит, копьем сражен?.. Взор застывший исполина Прямо в небо устремлен. В чьем окне не гаснут свечи?.. Плачет бледная краса, И на мраморные плечи Пала черная коса. Тихо

рдеют угли кровью. Рвется сумрак из окон. К золотому изголовью Меч заветный прислонен.

Я ЗНАЮ ОДИН

Немая тень легла на землю, В тумане город потонул, В дремоте тяжкой смутно внемлю Далекой жизни чуждый гул. Но только ночь на тверди синей Свой звездный свиток развернет, Ночной торжественной пустыней Свершаю медленный полет. Я вижу, взор склоняя долу, Как по затихнувшим лугам Навстречу горнему престолу Клубится бледный фимиам. И слиты в таинстве моленья Дыханья неба и земли, Как будто росы примиренья На мир усталый снизошли. Но в сонмах звезд, другим неведом, Мне ясен горестный узор. Полночный бархат ярким следом Прорезал красный метеор… Пусть в бриллиантовой порфире Горит заоблачный чертог! Но я один лишь знаю в мире, Что умер Бог.

ДВА ЛИКА

Грозны вопли непогоды, Стонет бешеный прибой. Я вхожу в святые своды С омраченною душой. Благ и кроток лик Мадонны В мягком отсвете лампад. Еле видимы, колонны, Затененные, стоят. Я печальный. Я усталый. Чую, — тайна снизошла. Нежно льется сумрак алый В грань узорного стекла. Я стою, скрестивши руки, И с поникшей головой. Отчего ж иные звуки Снова властны надо мной? И привычною мечтою Я лечу в далекий храм, Где недвижною волною Стынет черный фимиам. Ряд светильников багровых Зыблет огненный язык, И в дыму лампад лиловых Еле виден темный Лик… Там паду на хладный камень, Весь дрожа, простертый ниц. Знаю, вспыхнет бледный пламень Из-под дрогнувших ресниц. В миг падет покров туманный, И воспрянет в блеске сфер Красотою несказанной Осиянный Люцифер. ……………… Благ и кроток лик Мадонны В мягком отсвете лампад. Еле видимы, колонны, Затененные, стоят.

К ЖИВОЙ

«Сила пара и электричества — ничто

перед бешеной силой отточенной воли».

Из одного разговора

«Пускай холодною землею засыпан я…». Лермонтов

Я в могиле схоронен, Обо мне справляют тризны, Но несет мне вещий звон Зов покинутой отчизны. И когда под шум дерёв Надо мной звучат молитвы, Я ищу в обрывках слов Бред любви иль грохот битвы. Слышу, — вновь в душе моей Грозный вихрь летит по струнам, И опять в дыму страстей Стал я пламенным и юным. Дрогнут крылья за спиной… Тайный холод в сердце канет. Неподвижною волной Ночь грозящая настанет. Я лечу вперед, вперед, Над безмолвною землею, И за мной змеится след Серебристой чешуею. То, что было, не прошло. Все покорно воле смелой… Сквозь узорное стекло Смутно виден полог белый… Я прильну к устам твоим, Опьяненный алой кровью, Ночь пройдет, пройдет, как дым Между пыткой и любовью. Истомишься до утра Дрожью огненных объятий… Чу!.. Петух… Лететь пора Мне в обитель мертвых братий. Вновь глубоко под землей Я лежу. Сомкнуты вежды. Сосны шепчут надо мной Сказку белую надежды. И когда под шум дерёв Надо мной поют молитвы, Я ловлю в узорах слов Бред любви иль грохот битвы.

ИНКВИЗИТОР

«Уныние граждан достигло крайней степени, когда распространилась молва о полученном будто бы Папою доносе с неопровержимыми доказательствами, что волк в шкуре овечьей, проникший в ограду Пастыря, слуга дьявола, притворившийся его гонителем, дабы вернее погубить стадо Христово, глава сатанинского полчища — есть не кто иной, как сам великий Инквизитор».

Д. Мережковский «Воскресшие боги»

Брожу задумчив и согбен, Окутан черной власяницей. Давно я сверг желаний плен И не воздам за зло сторицей. Во имя Бога на костер Я шлю людей единым словом, И, видя казнь, мой ясный взор Горит веселием суровым. Но только полночь настает, Я вверх лечу, как лист осенний, На шабаш правлю мой полет, И реют вкруг ночные тени. А там кипит бесовский пир, Гремят приветственные клики, Хохочет сатанинский клир У трона Черного Владыки. Но вот

желанный час приспел, И я в безумстве вожделений Ласкаю груды женских тел В изгибах бешеных сплетений. Когда ж в объятьях пылких дев Я голос страсти успокою, Под их торжественный напев Прощаюсь с бледным Сатаною. И вот я снова у окна… Так чутко спит немая келья… В углах смеется тишина Улыбкой странного веселья. И льет неверные лучи, Дымясь, светильник у порога, Ко мне! Входите, палачи!.. Иду карать… Во имя Бога!

ЧЕТЫРЕ ЦАРИЦЫ

1. ЦАРИЦА СТРАСТЬ

Посв. Марине

Кроют волны диск багровый. Небо тяжко, как свинец, И на дальний бор сосновый Пал зловещий багрянец. И безгромное молчанье Стало мертвой тишиной. Лишь зарницы содроганье, Отраженное водой… Что нам молний блеск червонный, Неба пламенная пасть!.. Поклоняюсь, исступленный, Лишь тебе, Царица Страсть! Мы идем, прижавшись близко, Где-то крикнул коростель… Стебли клонятся так низко, Стелют брачную постель. Тает в чащах знойный шорох. Взгляд вливается во взгляд. В белых свадебных уборах Липы сонные стоят. Бесконечным поцелуем Я к устам твоим приник. Тихим веяньем волнуем Дрогнул радостно тростник. Зной желаний клонит травы. Рдеют кровью облака. Опьяненные купавы Нежит сладостно река. Разверзает пламень бледный Неба сумрачную пасть… Но над ложем стяг победный Развила Царица Страсть. Кроют волны диск багровый. Гаснет огненный венец. И на кручах бор сосновый Окровавил багрянец.

2. ЦАРИЦА НОЧЬ

Дышит сумрак серебристый, Чутко спит застывший сад, Легких облак рой перистый Красит пурпуром закат. Снова таинство свершилось, Тени смутные сошли, Тихо солнце затворилось В лоно черное земли. И в зловещей колеснице, В скачке бешеных коней, Пролетает Ночь Царица Над бескрайностью полей. Удержи твой бег священный! О, скажи, Царица Ночь, Иль твой сын, постыдно-пленный, Должен в рабстве изнемочь? Иль не ты меня воззвала В первый раз убить в раю, Хладной сталью оковала Душу темную мою? И не ты ль на битву с Богом Обрекла меня восстать, В блеске сумрачном и строгом Научила — презирать? Так откинь твой звездный полог, Дай приять твои огни! Скорбный путь, что сер и долог, Гневной мощью осени! Прянул в душу огнь победный. Снова сердце — как гранит. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Тает в небе отзвук бледный, Звон серебряных копыт.

3. ЦАРИЦА МЕСТЬ

Вещий серп в небесном поле Точит острые края. Приковалась в горькой доле Мысль смятенная моя. Вот припала к изголовью, Неотступная, твердит: Утиши враждебной кровью Боль несмолкшую обид. Берегись, мой враг заклятый! Бледный рок неотвратим. Я иду к тебе, крылатый Злобой черною, как дым. Под пятою никнут смелой Травы бархатным ковром. Вижу, дом с оградой белой Блещет лунным серебром. Пусть иной, душой покорный, Жаждет рабство перенесть! Узнаю твой саван черный. Это ты, Царица Месть! Сонно листьев трепетанье, В доме тихо и темно, Чуть доносится дыханье В растворенное окно. Что там медлить!.. Миг сплетений… Заглушенная мольба… Но не знает сожалений Разъяренная судьба. Вот опять иду, усталый, Влажно-бархатным ковром, На востоке отсвет алый Спорит с лунным серебром. И блаженным ветром воли Дышит мерно грудь моя. Вещий серп в небесном поле Гасит бледные края.

4. ЦАРИЦА СМЕРТЬ

Ясен день. В небесном крове Синь прозрачна и чиста. Но не жаждут славословий Воспаленные уста. Вот затмился свод лазурный, И, с полей взвивая прах, Кто-то мчится, бледно-бурный, В омраченных небесах. Опоясан черной мглою, Кто-то дышит тяжело, Тяжко зыблет над землею Исполинское крыло. И дрожа душой смущенной, Внемлет стихнувшая твердь. Это твой полет священный, Это ты, — Царица Смерть! О, развей твой бледный свиток Ниспровергнутым в пыли! Дай испить святой напиток Всем рожденным на земли. Пусть, ликуя, мы, как дети, Обретем твой правый суд, Да последние на свете Дни земные протекут! И тот мир, что в долгой смене Ненавидел и страдал, На пороге вечной сени Встретит радостно фиал.