Алая королева
Шрифт:
Я ждала. Бог, которому я служу, терпелив; Он и меня приучил к тому, что порой лучше спокойно выждать и посмотреть, что из этого получится. Бекингем, напротив, никогда терпением не отличался; вот и сейчас, едва за стюардом закрылась дверь, он сразу же пылко заявил:
— Ричард просто невыносим! Я-то считал, что он всего лишь защитит нас от чрезмерных амбиций этих Риверсов, я предупреждал его, что они совершенно распоясались; однако он и сам зашел слишком далеко. Его необходимо одернуть!
— Но ведь он теперь король, — заметила я. — Вы сами виноваты, поскольку всегда вовремя
Бекингем так энергично махнул рукой, что даже пролил немного вина, и тут же воскликнул:
— Клятва верности, данная узурпатору, ничего не значит! Ричард вообще не имеет права быть королем.
— А кто имеет такое право?
— Принц Эдуард, полагаю, — пожав плечами, быстро обронил герцог, словно это не было самым важным для нас вопросом. — Леди Стэнли, вы старше и мудрее меня, я всегда доверял вашему мнению, так ответьте: как, по-вашему, должны ли мы вызволить принцев из Тауэра и вернуть им престол? Вы ведь так любили королеву Елизавету, вы были первой дамой у нее при дворе. Вы, наверное, считаете, что ее сыновей следует немедленно освободить, а принца Эдуарда посадить на трон его отца?
— Конечно, я считала бы так, — начала я, — если бы Эдуард был законным сыном короля. Но Ричард утверждает, что этот мальчик — бастард; да вы и сами объявили его бастардом, как, впрочем, и его отца — только чуть раньше.
Герцога явно встревожила моя прямолинейность, будто вовсе не он уверял всех, что Эдуард уже был женат, когда предложил Елизавете Вудвилл руку и сердце.
— Боюсь, вы правы, — был вынужден признать он. — Пожалуй, все ваши рассуждения действительно соответствуют истине.
— А это означает одно: вам, если, конечно, вы надумаете помогать этому так называемому принцу взойти на престол, придется лишиться всех тех богатств и должностей, которые вы получили благодаря Ричарду.
Бекингем только капризно поморщился, словно должность главного камергера Англии отнюдь не является высочайшей должностью в нашей стране, и высокомерно произнес:
— Дары узурпатора! Вовсе не этого я хотел для своего дома.
— Лично я ничего не выиграю от коронации маленького Эдуарда, так и останусь королевской фрейлиной, — продолжала я. — Послужив королеве Анне, вернусь на службу к вдовствующей королеве Елизавете, то есть, так или иначе, по-прежнему буду служить им. Но вот вам придется очень многим рискнуть ради восстановления во власти семейства Риверс. Да и ваша жена, сестра королевы, опять станет командовать вами. Уж она-то постарается отомстить вам за то, что вы так унизили ее, посадив дома чуть ли не под замок. Все Риверсы снова начнут над вами насмехаться, как насмехались, когда вы были ребенком.
Во взгляде молодого герцога сверкнула такая ненависть к Риверсам, что он даже глаза отвел и некоторое время задумчиво смотрел на камин, на слабые языки пламени, вяло лизавшие охапку дров.
— Она вовсе не командует мной! — раздраженно бросил он. — Кем бы ни была ее сестра. И никто надо
Но больше он ничего не прибавил, явно выжидая и не осмеливаясь открыть мне, к чему на самом деле стремится. Вошел слуга и поставил на стол блюдо с маленькими пирожками; мы молча жевали эти пирожки, запивая их вином, словно и впрямь встретились случайно и теперь просто наслаждаемся отдыхом и вкусом еды. Потом я решила все же вернуться к разговору и сказала:
— Я действительно боюсь за судьбу принцев. С тех пор как нам почти удалось освободить их, мне постоянно кажется, что Ричард вполне способен отослать их куда-нибудь подальше от Лондона или сделать с ними что похуже. Он, конечно, не может долее рисковать, терпя их присутствие в Лондоне, в этом гнезде всевозможных интриг, не правда ли? Должно быть, всем уже давно ясно, что Ричард так или иначе их уничтожит. Хотя, возможно, он всего лишь переправит их в свои северные владения, где они попросту не выживут. Насколько мне известно, у младшего принца слабая грудь.
— Но если Ричард, Господи, прости меня, грешного, действительно намерен втайне убить мальчиков, то линия Риверсов окончательно оборвется и мы наконец будем от них свободны, — промолвил герцог так, словно эта мысль только что впервые пришла ему в голову.
— Да, — подтвердила я, — и в этом случае любой мятеж, благодаря которому Ричард будет уничтожен, освободит трон для нового короля.
Бекингем тут же перестал изучать пламя в камине и с нескрываемой надеждой в упор уставился на меня.
— Вы намекаете на вашего сына? Генри Тюдора? Вы ведь о нем печетесь, миледи? А он согласится принять вызов и восстановить в Англии власть Ланкастеров?
Я не колебалась ни секунды.
— Мы уже допустили достаточно промахов, столько времени провозившись с этими Йорками. Мой Генри — прямой наследник дома Ланкастеров. Он давно, да практически всю жизнь, ждет возможности вернуться в родную страну и предъявить свои законные права на престол.
— Есть ли у него войско?
— Да, несколько тысяч собственных солдат и обещанная герцогом Бретани поддержка — более дюжины кораблей и четырехтысячная армия. Это уже немало. Кроме того, одной фамилии Тюдор достаточно, чтобы весь Уэльс оказался на нашей стороне; а во главе его войска готов встать сам Джаспер Тюдор, его родной дядя и знаменитый полководец. Если вы с ним объедините армии и пойдете против Ричарда, то, по-моему, победа неизбежно будет за вами. Ну а если еще и вдовствующая королева, призвав верных ей людей, к вам примкнет, думая, что вы вместе с ней сражаетесь за ее сыновей, Ричарду Глостеру и вовсе не на что будет рассчитывать.
— А если она узнает, что ее сыновья мертвы?
— Если она узнает об этом после битвы, нам уже будет все равно.
— И тогда ей останется лишь удалиться от дел, — заметил герцог.
— Кстати, мой сын Генри помолвлен с принцессой Елизаветой Йоркской, — сообщила я. — Так что Елизавета Вудвилл по-прежнему будет иметь определенную власть как мать королевы; по-моему, для нее этого вполне достаточно, если погибнут ее сыновья.
Внезапно лицо герцога озарилось, словно он понял наконец, в чем суть моего плана.