Алая нить судьбы
Шрифт:
— А эта вода в бочке для кого предназначается? — подозрительно прищурившись, уточнила Ира.
— Та не переживай, для животных, — махнул тот рукой, — люди пьют воду из колодца.
Ира поджала губы: бедные животные, ей хотелось отчитать Сошку, но она не стала — всё равно не поймёт.
— Пора приниматься за работу, — заметил довольный жизнью конюх и добавил, — а ты мети коридор между стойлами, да расскажи, как прошёл вчерашний вечер у аристократов. Там, наверное, очень красивый и большой дом? Я только снаружи видел, интересно, как оно внутри бывает. Когда-нибудь
Ирина, перехватив метлу поудобнее, принялась собирать солому, разбросанную по земляному полу конюшни.
— Внутри правда очень красиво, богато, — начала она свой рассказ, — мебель стоит дорогущая, с витыми ножками стулья, шелками все поблёскивает. Только присесть мне никто не дал, на стул усадили и наказали обождать, когда хозяин позволит начать концерт.
Девушка обстоятельно рассказала конюху обо всём, что касалось непосредственно вечера, даже спела пару песенок из бременских музыкантов. Сошка был благодарным слушателем и особо не перебивал, только охал чрезмерно эмоционально.
Время до завтрака пролетело незаметно и конюх, выглянув за ворота, объявил:
— Работники стягиваются на кухню. Пойдём, пора набить брюхо и после вздремнуть чуток.
— Погоди, Сошка! — остановила дружка Ира, — мне есть не хочется, так что мою порцию можешь забрать себе. Я лучше вздремну подольше.
Конюх, повязывая бандану на лысую голову, уже покрытую коротким ёжиком волос, не стал отказываться от столь щедрого предложения, махнул рукой Ире и отправился на завтрак.
Ирина тут же подхватилась и в считанные мгновения оказалась у дверей в каморку. Осторожно толкнув дверь, заглянула внутрь.
Зара сидела на пучке соломы и гладила чёрную птицу по голове, что-то тихо приговаривая.
— Зара, — окликнула их Ира, — как вы? Мы можем поговорить, у нас есть полчаса времени, Сошка ест медленно, и нужно решить, как нам быть дальше?
Травница внимательно посмотрела на Ирину и кивнула со словами:
— Нужно уходить из города и двигаться в Королевство Гив, где таким как мы почёт и уважение. Но для начала есть задача, которую необходимо выполнить: требуется освободить из заточения одарённых людей. Где их содержат в этом городе, мне известно.
— Погодите, Зара. Кого освободить? Куда идти? И что значит «мы»?
— Ты одарённый.
— С чего вы взяли? — неподдельно удивилась Ира. Не было печали, как говорится.
— Чувствую. И вчера почувствовала твоё присутствие в доме шелье. Даже посылала тебе свои эмоции. Думаю, ты их ощутил, — и видя, как изменился в лице Эль, сразу поняла — да, ощутил, — а это значит, что ты не простой человек, Эль. Но сейчас не это важно. Этот гад шелье хотел скрыть меня от государства и переправить через море в рабство. Он меня продал за крупную сумму. В нашем королевстве хотя бы хорошо относятся к одарённым, пусть и держат в неволе, а в Абу-баде всё гораздо хуже.
Ирина слушала женщину и думала, что не успела она как следует осмотреться, подкопить деньжат, а её уже втянули в какую-то
Глава 21
— Но тетушка Мерил! — стонали дети, когда разбудив ее, получили задание отжиматься и приседать еще до завтрака и умывания.
— С утра, когда просыпаюсь сама — я добрая. А когда меня будят — я справедливая… — зевая и прикрывая рот ладошкой, ответила леди Мерил.
— Но вы же сами просили вас разбудить, — Элис удивленно уставилась на тётушку, перестав приседать.
— Считайте вслух. И делайте старательно, если хотите когда-нибудь обогнать Элизу и Маккея, — безапелляционно ответил Егор, даже не удостоив ответом на справедливое замечание детей.
Те громко вздохнули и продолжили упражнения.
За завтраком у тера Булаже его старшие дети уже значительно отличались своим поведением за столом от младших отпрысков. Под взглядами отца и леди Мерил они чинно, не спеша ухаживали друг за другом, неторопливо поглощали пищу, отвечали на вопросы родителя слегка иначе, чем раньше, и разница эта была значительной. Пусть иногда было топорно, иногда наигранно, но они старались и это было заметно.
— Какая вы все-таки замечательная дама, леди Мерил, — искренне и громогласно восхищался тер Булаже. — Всего пара дней, а какие разительные перемены!
Элиза строго посмотрела на отца:
— Папенька! Не стоит так громко разговаривать в помещении. Вы же не в лавке, и не на мельнице.
Тон и голос ее были почтительны и заподозрить ее в неучтивости не было никакой возможности.
Лавочник воззрился на нее с удивлением и одобрением:
— Матушка ваша тоже всегда меня одергивала. Вот и подросла замена. Хорошо, лапушка, буду потише.
Даже малышня перестала галдеть, таращась на леди Мерил, которая одобрительно улыбнулась им.
— За столом вообще не принято шуметь, кричать и громко разговаривать. Иначе дом превратится в курятник.
Странно, но малышня присмирела, хотя она совершенно не повышала голос. Вначале вообще все замолчали, и завтрак продолжился в лучших чопорных английских традициях — в тишине. Но недолго — кипучую натуру этого семейства одним разом было не обуздать.
— Папенька! А леди Мерил сказала, что сегодня будем учиться танцевать. И мы получаем баллы за хорошие ответы и в конце победителю достанется особый подарок. — Видно было, что дочь счастлива обучаться и даже Маккей, хоть и делал вид, что его не касается это, но тоже приосанился и развернул плечи ровнее.
— Да вы волшебница просто, леди Мерил. Надеюсь, дети на предстоящем балу покажут себя с лучшей стороны и нам не придется долго искать им подходящую пару.
Элиза зарделась и скромно опустила глаза в тарелку, изредка постреливая взглядом на рафа Жана.
— Сомневаюсь, тер Булаже, что вы еще не присмотрели им достойных супругов. — чинно ответил Егор.
Лавочник хмыкнул:
— Ваша правда, — стараясь говорить потише. — Да только хотелось бы, чтобы и моя лапушка сама выбрала, чтобы как у нас с их матерью было все полюбовно!