Алая роза Анжу
Шрифт:
Таким образом, «маленькая хитрость» Маргариты, с помощью которой она намеревалась запереть Варвика в Кале, привела к настоящей катастрофе. По репутации королевы был нанесен страшный удар.
Генрих был очень расстроен. Он понимал, что Маргарита совершила ошибку от избытка рвения. У них состоялся тяжелый разговор, и королева впервые поняла, что ее супруг способен и на твердость.
В конце концов, он был монархом, никто не смел забывать о его сане.
– Я – король, – твердил Генрих, когда желал настоять на своем. В такие минуты никто не мог переубедить
– От войны добра не жди, – с неожиданной решимостью заявил он. – Я хочу положить всем этим интригам конец.
– Ничего не выйдет, пока жив Йорк, – мрачно ответила Маргарита.
– Больше никаких убийств, никаких раздоров. У Йорка есть право на собственное мнение. Он никогда не претендовал на мой трон. Это его собственные слова.
– Слова! – воскликнула Маргарита. – И вы поверите изменнику?
– Он не изменник. Вспомните, как он повел себя после битвы при Сент-Олбансе. Я был ранен, а он преклонил предо мной колени. Ему ничего не стоило убить меня!
Маргарита закрыла лицо руками. Ее терпение было на исходе.
Однако король нежно отнял руки от ее лица, и Маргарита увидела, что лицо мужа исполнено решимости.
Он поступит по-своему, поняла она. Генрих – король, наконец-то он вспомнил об этом.
Пришлось выслушать то, что предложил Генрих. Он задумал созвать в Лондон всех знатных лордов – Йорка, Варвика, Солсбери, а также их врагов-ланкастерцев: Нортумберленда, Эгремонта, Клиффорда и прочих.
– Неужто вы хотите, чтобы улицы Лондона превратились в поле боя? – спросила королева.
– Нет, – строго ответил Генрих. – Я этого не допущу. Я хочу, чтобы эти люди пожали друг другу руки. Таков будет мой приказ. Ведь я – король.
Маргарита была потрясена. Никогда еще она не видела Генриха таким.
Генрих отчетливо понимал, что действия его супруги неминуемо приведут к междоусобной войне. Королева была весьма непопулярна; когда она появлялась в людных местах, народ безмолвствовал – тот самый народ, который шумно приветствовал Генриха и маленького принца. Однако стоило появиться королеве, как тут же воцарялась угрюмая тишина. Генрих боялся, что все это может плохо кончиться. Жизнь Маргариты была в опасности.
Следовало как можно скорее положить конец раздору. С йоркистами можно договориться. Они тоже не хотят войны. Крови жаждут лишь те, кто, подобно Маргарите, помешался на мести.
На мести.
Вот почему король решил собрать в Вестминстере предводителей обоих враждебных лагерей. Когда в столицу начали прибывать лорды, лондонцы страшно перепугались, боясь, что улицы города окрасятся кровью. Горожане ворчали: если им невтерпеж резать друг друга, пусть делают это в каком-нибудь другом месте.
Йоркисты прибыли во всеоружии. Граф Солсбери привел с собой пятьсот воинов и разместился с ними на Флит-стрит. Вскоре прибыл герцог Йоркский, который стал лагерем у стен Бейнардского замка. У него было с собой четыреста, а то и пятьсот солдат.
Сэр Джеффри Болейн, лорд-мэр Лондона, был встревожен. Он велел страже охранять
Маргарита считала, что король делает большую ошибку. Лорды никогда не договорятся между собой, а обещаниям йоркистов доверять нельзя. В глубине души королева не желала никакого мира. Она хотела отомстить Йорку, а сделать это можно было лишь с помощью войны.
Стекались в столицу и ланкастерцы, украшенные алыми розами. Предводительствовали ими три молодых лорда, чьи отцы погибли в сражении при Сент-Олбансе – Клиффорд, Эгремонт и Нортумберленд. Каждый из них жаждал возмездия – око за око, зуб за зуб.
Обстановка еще более обострилась, когда прибыл Варвик, героический губернатор Кале. Он привел с собой шестьсот закаленных в боях солдат.
На встрече обеих сторон, устроенной по приказу короля, председательствовали епископ Уэйнфлит и Томас Буршьер, архиепископ Кентерберийский.
Король предварительно провел беседу с Йорком, Солсбери и Варвиком. Ему показалось, что настроены они вполне миролюбиво. Йорк утверждал, что менее всего желает междоусобицы. На Лондон в свое время он выступил лишь потому, что считал необходимым отстранение покойного герцога Сомерсета от власти. Из-за этого и произошла «стычка» при Сент-Олбансе. К сожалению, дело приняло скверный оборот – король был ранен, а Сомерсет погиб. Йорку искренне жаль тех молодых лордов, чьи отцы сложили голову при Сент-Олбансе. Он понимает их гнев и сочувствует их горю.
– Было бы неплохо, если бы вы публично заявили, что сожалеете о случившемся, – предложил Генрих. – Допустим, вы могли бы построить на месте сражения часовню, где читали бы мессы за упокой души погибших.
Трое лордов переглянулись и тут же ответили, что с превеликим удовольствием выполнят пожелания короля.
– Ну вот, дело идет на лад, – обрадовался Генрих. – Однако этого еще недостаточно.
– Вы предлагаете что-то еще, милорд?
– Полагаю, нужно выплатить семьям погибших некоторую денежную компенсацию. Это необходимо для сохранения мира. Ведь казна задолжала немалую сумму лорду Варвику за исполнение обязанностей губернатора Кале, а вам, милорд герцог, за протекторство. Что, если передать эти суммы герцогине Сомерсет, а также молодым Клиффорду, Эгремонту и прочим?
Йоркисты ответили на это, что им нужно обсудить предложение короля между собой.
– Только размышляйте не слишком долго, – предостерег их король. – Народ неспокоен. Нужно как можно быстрее известить его о мирном разрешении конфликта.
Оставшись наедине с соратниками, Йорк расхохотался:
– Часовня? Что может быть проще. Это сущая ерунда. А что касается денег… Варвик, когда последний раз вы получали жалованье?
– Никогда. Ни единого гроша.
– Я тоже. Предлагаю великодушно отказаться от нашего «жалованья» в пользу семей погибших. Все равно мы никогда не получили бы из казны ни единого медяка. Пусть лучше наши враги дожидаются подачек от короля… Уверен, они тоже ничего не получат.