Альберт Эйнштейн. Теория всего
Шрифт:
Тревожные известия стали приходить из нелюбимого Альбертом Эйнштейном Мюнхена уже в 1920 году.
Именно в этом году, 24 февраля, здесь, в пивном ресторане «Хофбройхаус», состоялся первый съезд национал-социалистической немецкой рабочей партии – НСДАП (кстати, в начале девятисотых годов в этом заведении любил бывать В. И. Ленин).
Тогда перед собравшимися выступил ефрейтор, кавалер Железного креста второй степени Адольф Гитлер, который и огласил программу этой партии.
< image l:href="#"/>Телеграмма Адольфа Гитлера, где он настаивает на присутствии Зингера на партийном мероприятии. 24 февраля 1920 г.
Здание,
Вот некоторые из положений программы НСДАП:
– мы требуем объединения всех немцев в Великую Германию…
– мы требуем жизненного пространства: территорий и земель (колоний), необходимых для пропитания нашего народа и для расселения его избыточной части…
– гражданином Германии может быть только тот, кто принадлежит к немецкой нации, в чьих жилах течет немецкая кровь <…> таким образом, ни один еврей не может быть отнесен к немецкой нации, а также являться гражданином Германии…
– мы требуем, чтобы газеты, приносящие вред интересам общества, были запрещены…
И так далее…
Впрочем, в двадцатых годах ХХ века на эти бесноватые выкрики мало кто обращал внимание. Эйнштейн лишь заметил тогда с недоумением: «Если то, что говорят антисемиты, справедливо, тогда действительно нет ничего более слабого, несчастного и непригодного к жизни, чем немецкий народ».
Кого-то эти слова задели, кого-то заставили улыбнуться, кого-то – с сожалением развести руками, а кого-то задуматься и перейти к действиям.
Хотя бы вот и таким.
Немецкий инженер Пауль Вейланд, лауреат Нобелевской премии по физике 1905 года Филипп Ленард, а также Йоханнес Штарк, лауреат Нобелевской премии по физике 1919 года, создали в Берлине «Рабочее объединение немецких естествоиспытателей для поощрения чистой науки». Под «чистой наукой» подразумевалась «арийская физика», ставившая своей задачей борьбу с «еврейской теорией относительности».
Осенью 1923 года Йоханнес Штарк писал: «Его [Гитлера] честность и внутренняя цельность, которые мы отмечали у великих исследователей прошлого – у Галилея, Кеплера, Ньютона, Фарадея, – восхищает нас в Гитлере и его товарищах. Мы узнаем в них близких нам по духу людей».
Всем было ясно, что этот пассаж был как бы запоздалым ответом президенту Королевского общества сэру Джозефу Джону Томсону, давшему в 1919 году очень высокую оценку теории относительности Альберта Эйнштейна: «Это величайшее открытие, связанное с гравитацией, с тех пор как Ньютон сформулировал свои принципы».
Однако ж, как выяснилось, в ряду великих исследователей и титанов мысли прошлого появился еще один – припадочно воздевавший руки во время выступления перед товарищами по партии НСДАП.
То обстоятельство, что в начале двадцатых годов ХХ века Германия была центром мировой науки, особенно точных дисциплин – физики, химии, – не могло не наполнять сердца рядовых немцев гордостью и уверенностью в том, что наука, почти обожествленная в обывательском сознании, может все.
Образ ученого, владеющего сакральным знанием и ключами от мироздания, особенно будоражил воображение полуграмотного люмпена, ставку на которого и делал Гитлер. Суеверие и
«В своих суждениях Гитлер опирался в основном на эмоции, а не на анализ и знание. Вместо политических, экономических и социальных фактов для него существовала идеология. Он верил в идеологию, поскольку она удовлетворяла его эмоционально, а потому верил и в факты, которые в системе этой идеологии считались верными».
Таким образом, в 20-х годах ХХ столетия в Германии наука окончательно стала заложницей идеологии, а идеологическая борьба, как известно, всегда носит жесткий, подчас жестокий характер и бесконечно далека от принципов научной дискуссии. Увлечение вождя новой партии научными терминами было неслучайно – стиль научной полемики, интеллигентной и интеллектуальной, для сотен и тысяч слушавших Гитлера был знаком того, что темпераментный, порой даже аффективный оратор тоже владеет тем самым «сакральным знанием» и «ключами от мироздания».
Гитлер на встрече иерархической верхушки партии НСДАП. Слева от него сидят Штрассер, Гиммлер и Розенберг. Середина 1920-х гг.
Альберт Эйнштейн с ужасом слушал весь этот наукообразый бред: «арийские расовые основы», «расовое смешение», «расовая деградация», «еврейское инфицирование», «еврейское бактериальное вторжение», «еврейский фермент разложения», «арийское расовое сознание».
Мог ли Эйнштейн предположить, что наука, самое святое в его жизни, будет опошлена до такой степени, будет превращена в идеологическую клоаку, будет в конечном итоге направлена против человека и против здравого смысла?!
«Идеалами, освещавшими мой путь и сообщавшими мне смелость и мужество, были добро, красота и истина. Без чувства солидарности с теми, кто разделяет мои убеждения, без преследования вечно неуловимого объективного в искусстве и в науке жизнь показалась бы мне абсолютно пустой», – писал ученый.
Знаменитый девиз Бэкона «Знание – сила», бывший для многих поколений ученых и естествоиспытателей основополагающим в их научной деятельности, теперь получал иное наполнение. Сила как мерило приоритета и первенства, которые достигаются «триумфом воли» «высшей расы».
А победителей, как говорит старая пословица, не судят, хотя в этом парадоксальном мире доходило и до смешного. Так, в 1922 году Эйнштейна пригласили на научную конференцию в Лейден, но в последний момент голландский генпрокурор уведомил приглашающую сторону, что «доктор Эйзенштейн намерен прибыть из Германии с фальшивым паспортом, с целью большевистской пропаганды».
Ошибка, впрочем, была довольно быстро исправлена, просто произошла путаница, Эйнштейна перепутали с советским кинорежиссером Сергеем Эйзенштейном.
В те годы в подобных эпизодах явно просматривалась политическая преднамеренность.
И еще один показательный эпизод.
В среде русских эмигрантов, значительная часть которых была настроена националистически и уверяла, что в России произошел «еврейский переворот» и победил «еврейский большевизм», возник миф о том, что Альберт Эйнштейн на самом деле революционер-провокатор, террорист и секретный агент департамента полиции Евно Фишелевич Азеф.
Разумеется, то обстоятельство, что Азеф умер в 1918 году, как-то было забыто…