Album Romanum: коллекция переводов

Борхес Хорхе Луис

Жозе Мариа де Эредиа

Несс^{1}

Меж братьев я не знал в родимом табуне Ни страсти, ни любви. Дитя свободы чистой, Среди эпирских гор, где шепчет лес ручьистый, Я гриву полоскал в студеной быстрине. Я был красив и горд, и, радуясь весне, Буграми сильных мышц играл мой торс плечистый, Лишь запах кобылиц, душистый и лучистый, Пронизывал порой огнем меня во сне. Так будь же проклят день, когда Стимфальский лучник, Герой безжалостный, в тот полдень злополучный Доверил мне Жену — и страсть меня прожгла! Ибо проклятый Зевс связал единой кровью С жестокостью творца — и нету горше зла! — Хотенье жеребца с людской святой любовью.

Франсуа

Коппе

Одиночество

Без стекол, без дверей, открыта всем ветрам, Есть церковь. Говорят, став жертвою гордыни, Повесился один в ней инок — и поныне, Покинутый людьми, пустует божий храм. Ни пенья, ни молитв, ни звона по утрам. Повсюду мрак и тлен. Поруганы святыни. Лишь палая листва повисла в паутине, Да плиты на полу осквернил гнусный срам. Сознание мое — такой же храм скандальный, Холодный и пустой, забытый и опальный, Где вместо божества зияет пустота. Мой разум развращен сомнением надменным, А мир вокруг меня пребудет неизменным, Мне нечего просить у кроткого Христа.

Арман Сюлли Прюдом

Тени

Наша черная тень, словно глухонемая, Ловит каждый наш жест, и покорной рабой Подчиниться спешит нашей воле любой, Произволу ее раболепно внимая. Человек — та же тень. Некой силе слепой Он послушен, как раб. В нем лишь воля чужая. Он глядит — но не вглубь, и творит — подражая, Он покорен Судьбе — не спорит с Судьбой. Он от Ангела тень, той, что тоже предстала Лишь как отзвук глухой от иного начала. Это — Бог. Человек — лишь прообраз Его. И в том мире, где нам не постичь ничего, На краю бытия канет в вечном паденье Тень от тени его, оттененная тенью.

Шарль Бодлер

Воспарение

Там, внизу — облака, там, внизу — города, Горы, реки, озера — плывут как во сне. Здесь — сияющий диск в фиолетовой тьме, Здесь в эфире, летит за звездою звезда! Мой рассудок, ты мечешься, как на костре, То как смелый пловец — тебе все нипочем! — Ты ныряешь во мрак, раздвигая плечом Глубину бытия в сладострастной игре! Унеси меня прочь! Эта жизнь — как миазм, Дай отмыться от дрязг в просветленной струе, Дай глотнуть леденящее грудь питие, Голубой эликсир, рвущий горло до спазм! Позади суета ежедневных сует Волочится за жизнью чугунным ядром, Счастлив тот, кто рванулся упругим крылом И вознесся к полям, излучающим свет! Тот, чьи мысли легко, словно стаи стрижей. К небесам направляют свободный полет, Кто как бог, воспарив, вдохновенно прочтет Откровенья цветов и безмолвных вещей!

Предсуществование^{2}

Я долго жил в дворцах, исполненных дремоты, Где бликов золотых слепящие рои Меж мощных колоннад сверкали в забытьи И в сумерках цвели базальтовые гроты. И волны, преломив хрустальные струи, Торжественно влекли падения и взлеты, Сплавляя в зыбкой мгле таинственные ноты С закатом, чьи огни зажгли зрачки мои. О да, я долго жил роскошно и устало Среди спокойных грез и медленных услад, И голые рабы, ища мой скорбный взгляд, Мне освежали лоб, качая опахала, Стараясь с каждым днем все глубже проникать В мучительный секрет, мне данный, чтоб страдать.

Соответствия

Природа — древний храм, где строй живых колонн Обрывки смутных фраз роняет временами, Мы входим в этот храм в смятенье, а за нами Лес символов немых следит со всех сторон. Как эха длинный вопль, блуждающий по кругу В бездонной пустоте среди безмолвных гор, Сливается с другим, так, словно зыбкий хор, В нас запах, звук и цвет ответствуют друг другу. Есть запах чистоты. Он пахнет, как дитя, И

зелен, как трава, и тих, как зов гобоя; Но много есть иных, развратных, что шутя Способны расколоть сознание любое! Так ладан и сандал, так мускус и бензой Влекут лавины чувств и мыслей за собой.

Враг

Моя юность прошла, словно буря над садом! В блеске призрачных солнц этот бешеный шквал Сразу весь урожай погубил своим градом И с деревьев листву, искромсав, посрывал. Вот и буре конец. Только я уже вряд ли Соберу в том саду золотые плоды, Надо землю ровнять, брать лопату и грабли, Но воздаст ли Господь за благие труды? И найдут ли — как знать? — новых мыслей растенья Нежный сок, что весной возбудит их цветенье В почве, вымытой словно песок у реки? Время точит наш дух, и мы стонем от боли, А невидимый Враг, всем мольбам вопреки, Жрет и жрет нашу плоть, свирепея все боле.

Неудача^{3}

Опять твой путь тернист и крут, Сизиф! И пытка бесконечна, Лишь с ней сравним мой тяжкий труд. Жизнь коротка, Искусство — вечно. Поэта сердце, что стучит, Гремя, как барабан дырявый, К погосту проклятому мчит Прочь от гробниц, увитых славой. Не счесть сокровищ под землей, Они лежат, объяты мглой, Их землекопы не отроют. Опять цветы на склонах гор, Ничей не вдохновляя взор, Бутоны нежные раскроют.

Балкон^{4}

Мать воспоминаний, нежная из нежных, О тебе все мысли, о тебе мечты, Сколько провели мы вместе безмятежных Вечеров сердечных, помнишь, я и ты? Мать воспоминаний, нежная из нежных. Розовели угли, меркнули огни. Вечер на балконе. Сколько вожделенных Унеслось мгновений! Где теперь они? Мы тогда сказали столько слов нетленных! Догорали угли, меркнули огни. Как прекрасен вечер в сумраке закатов, Как бездонно небо, как сильна любовь! Над тобой склоняясь, ангел ароматов, Я вдыхал, казалось, с ними твою кровь. Как прозрачен вечер в сумраке закатов. Я искал во мраке твой спокойный взгляд, Два зрачка огромных в темноте кромешной, Пил твое дыханье! О восторг! О яд! Обнимал колени с нежностью безгрешной, Я искал во мраке твой спокойный взгляд. Я легко сумел бы воскресить былое, Каждый миг счастливый воссоздать бы мог, Идол незабвенный, существо родное, Я провел бы вечность вновь у твоих ног, Я легко сумел бы воскресить былое. Только если время мчится все быстрей, Возвратит ли бездна то, что поглотила, Возродится ль снова из глубин морей Утренней зарею ясное светило, Даже если время мчится все быстрей?

Необратимость

Ангел, славящий жизнь, вам знакомы страданья? Скорбь, отчаянье, страх, если, стиснув виски, Проклинаешь весь мир от бессильной тоски? А гримасы стыда, а ночные рыданья? Ангел, славящий жизнь, вам знакомы страданья? Ангел братской любви, вы взывали к отмщенью? Если, сжав кулаки от жестоких обид, Человек небесам равнодушным грозит, Отвергая того, кто призвал к всепрощенью? Ангел братской любви, вы взывали к отмщенью? Ангел добрых надежд, вы бывали в больницах, Где свирепствует смерть? Вас бросало в озноб От испуга, когда света жадного сноп Восковой желтизной застывает на лицах? Ангел добрых надежд, вы бывали в больницах? Ангел вечной весны, вас пугали морщины? Если старость пришлет эту черную весть, Вам достанет ли сил, чтоб однажды прочесть В ненаглядных глазах состраданье мужчины? Ангел вечной весны, вас пугали морщины? Ангел всех совершенств, целомудренный гений, Царь Давид захотел, прежде чем умереть, Рядом с телом твоим свои мощи согреть, Я же, грешный, прошу только кротких молений! Ангел, славящий жизнь, да святится твой гений!