Алчность
Шрифт:
– Эй, дружек! Гриша! – позвал Одинцов бродяжку и услышал через мгновение.
– Аюшки дяденька! Аюшки, – голос звучал из глубины кладбища.
Идя, генерал смотрел на могилы и понимал, что он уже в старой части кладбища. Старые заброшенные могилы встречались все чаще. Да где ж этот юродивый?
– Иди к нам, – раздалось с боку. Лев Петрович обернулся в темном углу, заросшем вьюнком и елками, стоял сумасшедший. Он стоял и улыбался, вытянув руку, и махал ладошкой.
– Иди дяденька к нам. Игнатушка ждет.
Льву Петровичу от этой картины стало не по себе. Обернулся – ни души.
– Дяденька! – раздался зов калеки. Позвав, он присел, и куда-то исчез.
– Эй! Гриша! Гришенька!– крикнул генерал. Он медленно пошел в том направлении, где был юродивый. – Эй, ну где же ты дружок? Куда ты спрятался?– говорил он это пробираясь через старые могилы. Вдруг он услышал жалобное пение:
Темно и сыро нам лежать
Игнатушке и мне.
А нам бы вместе побежать
Но мы лежим в земле…
Жуткая песня, – подумал Лев Петрович.
– Гриша, а вот тебе еще монетка. Возьми! – сказал генерал в пустоту. Вдруг он увидел, как из-за накренившегося креста показалась голова юродивого. Он вылез откуда-то из-под земли и улыбался, протянув руку.
– Дай! Дай мне! – тут вдруг его улыбка превратилась в гримасу, и он закричал, ДАЙ! Дай мне! – от его вопля генерал вздрогнул и выронил монеты. Бродяжка ловко подскочил и начал собирать монетки, с земли радостно приговаривая:
– А мы с Игнатушкой тоже дадим дяденьке. Там слезки его, – сказав это Гришка не оборачиваясь, выставил руку назад и указал на покосившийся крест.
– Кого слезки? – спросил генерал.
– Игнатушки слезки. Больно ему там. Пожалей его, поплачь, а он тебе слезки даст, – сказав это, Гришка засунул руку в карман и вынул горсть земли. – Вот возьми это солнышко и слезки,– высыпав в руку генералу землю, он сел считать монетки. Генерал глядел на то, что оказалось в его руке. В земле лежали три жемчужины бесподобной чистоты и золотая монета.
– Это ты взял там? – спросил генерал юродивого.
– Это мне дал Игнатушка, – он за грехи мается вот и плачет.
– И много там слез? – тихо спросил Лев Петрович, заворожено смотря на жемчуг.
– Грехов много, – сказал сумасшедший – поэтому и слезок много. Вся его постелька, в которой он спит, бедненький. Ну – пожалей его дяденька!
– Да, да непременно пожалею, бедный, бедный раб божий, – бормотал генерал. Гришка прервал его: – Не так жалеть надо. Скажи бедненький раб Божий Игнатушка не плачь!
–Да, не плачь,– сказал генерал. – Пойду я Гриша, поздно уж.
В тени деревьев он попытался запомнить место, где стоял. Не надеясь на зрительную память, он подошел к кресту, потер мхом надпись. На полусгнившей доске
6
– Такой жемчуг достоин королей,– сказал главный эксперт казначейства Московской управы Егор Семенович Катышев. Он был старым знакомым и даже в молодые годы коллегой Льву Петровичу. Именно к нему направился на следующий день генерал Одинцов.
– Что можно сказать достоверно, то жемчуг из Азиатских стран довольно старый – лет 700-800. Но сказать более точно не могу, мало вводных.
– А почему из азиатских стран, – спросил Лев Петрович. – Что в нем этакого азиатского?
– Ну, это очевидно. Только азиаты используют жемчуг, не прокалывая его. Он используется целиком и вправляется в украшение. Да вот извольте посмотреть сами. Вот отметки фиксаторов, – показал он симметричные еле заметные вмятинки.
– А откуда у Вас это богатство шамаханское? – спросил Катышев.
– Да, это вот родня из Твери прислала, вот помоги де понять, сколько это может стоить? А у них, откуда я не знаю право.
Катышев слушал и смотрел на жемчужины. – Да, вот думаю, твоя родня владеет довольно значительным артефактом. Но мелкие жемчужины более интересные, – он взял лупу и навел на одну из мелких.
– Гляди-ка, а? Каково? – спросил Катышев. Лев Петрович взглянул и увидел через лупу цифру 12.
– Ну и что это значить? – с нетерпением спросил он.
– Э – друг мой не торопись, – сказал Катышев и поднес две других жемчужины к увеличительному стеклу. На них генерал увидел выцарапано 39 и 132
– Ну и какие Вы теперь можете сделать выводы? – улыбаясь, спросил главный эксперт.
– Никаких, – раздосадованный своей несообразительностью ответил Одинцов.
–Эх, Вы! Весь фокус в том, что эти три жемчужины являются частью некоего очень большого жемчужного украшения или картины, т.к. их подбирали и прежде чем укреплять их нумеровали, чтобы рисунок был идеальным. Как Вы сами понимаете даже если предположить, что чудо жемчужное заканчивалось 132 – м номером, то представьте себе это творение! 132 жемчужины – каждая стоимостью не менее 5000 рублей, а с учетом художественной стоимости – это бесценно! Видимо Ваша родня нашла клад,– сказал Катышев и захохотал.
– Да уж клад, скажите тоже, так бабкины сундуки перетрясли. Вот и нашлось Бог весть что, – сказал Одинцов, но голос его дрогнул.
– В любом случае Лев Петрович, дорогой мой, Вы поинтересуйтесь, откуда у них эти русалии слезы?
Услышав это, Одинцов вздрогнул. – Слезки Игнатушки – это плачет он,– возник в голове голос юродивого.
– Да, непременно спрошу. Благодарю Вас, – наспех сказал Лев Петрович, и уже в дверях он услышал.
– Я все же думаю жемчуг татарский. – Генерал обернулся:– Почему?