Алекс
Шрифт:
Купола ферм были большими, около ста метров в диаметре. Сделанные из высокопрочного стекла, на специальных опорах они удерживали пятидесятиметровую толщу воды и этим создавали избыточное давление, необходимое для выращиваемой культуры.
Налюбовавшись красотами, Руперт Гихилиан вдруг осознал на какой высоте он находится, судорожно сглотнул и, откинувшись назад, боязливо вжался в кресло.
– Вано, конь ты безмозглый, хватит таращиться. Закрой дверь, дует, - еле слышно пролепетал он, так что его помощник едва расслышал.
– Что?
– Дверь, говорю, закрой!
– А-а, сейчас....
Валонсио нехотя задвинул широкую дверь. Посмотрел еще некоторое время на купола через иллюминатор и шумно выдохнул. Теперь можно было продолжить свой путь. Он небрежно махнул пилотам рукой, и геликоптер плавно тронулся с места.
Летели они еще примерно с полчаса, до тех пор, пока не достигли шельфовых платформ, на которых восседала громадная перерабатывающая фабрика. Она не была еще достроена до конца, тут и там виднелись башенные краны и рабочие возводили отдельные блоки, но уже работала. В воздухе стоял специфический сладко-терпкий запах. Одна из десяти труб фабрики выпускала густой сизый дым, который тут же сносило в сторону ветром.
Геликоптер сел на специально отведенной площадке.
Высоких гостей здесь явно не ожидали. Сначала, через несколько минут к судну подошел вразвалочку один из рабочих, желая стрельнуть сигаретку, но увидав пассажиров, резко передумал и убежал в ближайшее строение. Там он оповестил кого надо и вскоре на посадочную площадку выбежало несколько человек в строгих костюмах. Несколько из них застегивали на ходу пиджаки. Лопасти винтов к тому времени остановились, и экстренная делегация беспрепятственно приблизилась к машине. Среди этой группы особо выделялся маленький бодрый толстячок с гитлеровскими усиками, он был старший. Гихилиан подметил это сходство и про себя обозвал толстячка "гитлерюгентом".
– Здравствуйте, господин губернатор, здравствуйте, господин секретарь, рад вас видеть на своей вотчине, - скороговоркой затараторил толстячок.
– Вы так неожиданно прилетели, без предупреждения, без уведомления.... Позвольте вашу ручку, господин губернатор. Осторожно, ступенька, пригните голову, пожалуйста.... Вот.... Позвольте я и вам помогу, господин секретарь. Ну, пожалуйста, мне будет приятно.... Спасибо. Осторожно, ступеньки.
Энергия гитлерюгента обрушилась на первых лиц ураганной мощью. Он был участлив, внимателен, обходителен, раскланивался чуть ли не до пояса и при этом ни не секунду не умолкал. Все тараторил, тараторил, сам не понимая что.
В какой-то момент Гихилиан смог вклиниться в его словоизвержение.
– Тебя как зовут?
– нарочито грубо спросил он.
– Мортир, господин губернатор, Мортир, - ни капли не обиделся толстячок.
– Это прозвище, но вы зовите меня именно так. Я давно привык. Здесь, прошу вас, осторожно, испачкаетесь мазутой. И сюда, пожалуйста, не наступайте.... Меня с детства так кличут, лет с десяти, а я не в обиде. В этом прозвище есть что-то от оружия - очень грозное. Вот здесь не трогайте, опять проклятая мазута. Если бы вы предупредили о своем прилете, то я бы отдал распоряжение все здесь отдраить. Я, кстати, директор фабрики....
– Мортир, заткнись, а?
– попросил губернатор и полный директор, оборвав фразу на полуслове, щелчком захлопнул челюсть.
– Премного извиняюсь, господа. Немного
– Да заткнись же ты, наконец, - заорал на Мортира губернатор.
– Достал уже!
– Да-да, конечно, уже умолкаю. Просто я о вас беспокоюсь. Вот если бы вы предупредили....
– За-аткнись! Иначе уволю к чертовой бабушке, кастрирую тупой ложкой, на кол недезинфицированный посажу..., окопы рыть заставлю! Молчи!
– Но....
– Заткнись, не доводи до греха....
Пухлый директор фабрики обиженно засопел. Он ведь хотел как лучше, а его не поняли. Плевать, зато на мозги не капает.
Зачем они сюда прилетели было не совсем понятно. Нет, то, что они просто сбежали с премьерного представления спектакля было ясно как божий день, но вот что им понадобилось на фабрике представлялось очень смутно. До торжественного открытия было еще далеко, возведение новых корпусов шло согласно графику, так что проблем, которые можно было бы решить, пока не существовало. Поэтому пришлось ограничиться небольшой экскурсией по промзоне.
Губернатор с секретарем величаво обошли фабрику по периметру, посетили несколько работающих цехов, оценили сноровку работников, нанятых по контракту в Еврейской Автономии. Своих пока еще не было, но обучение уже шло полным ходом.
Очень не скоро, изрядно притомившись, делегация, наконец, вышла к главному цеху по производству и упаковке готовой продукции. Здесь вкусно пахло свежим хлебом. В желудках первых лиц громко заурчало и Гихилиан выразительно почесал живот. Намек был понят с молниеносной быстротой и, до этого терпеливо молчавший директор фабрики, рискнул участливо предложить:
– Не желаете ли отобедать, господа?
– Гм, а что у вас сегодня на обед?
– недоверчиво покосился губернатор.
– Для вас - все, - заверил гитлерюгент.
– самые лучшие блюда для вас. У нас есть свой ресторан.
– А можно ли попробовать то, что здесь производят?
– Конечно, можно. Но зачем? Это ведь еда для простых людей, без особых изысков. Рекомендую наше фирменное блюдо - филе кольчатого-игольчатого трепанга, прожаренного на углях и политого белым остро-сладким соусом. Очень вкусно - пальчики оближите. Трепангов мы ловим здесь же, они оказались не равнодушны к корням тростника.
– Звучит очень заманчиво.... Что ж, уговорили. Будем кушать ваших трепангов. Но сначала попробуем какова на вкус продукция этой фабрики. Должен же я знать, чем буду кормить свой народ. Где тут ваша столовая?
– Ресторан!
– воскликнул Мортир.
– Все равно, - равнодушно отмахнулся Гихилиан.
– Я привык быть проще и ближе к народу. Ведите. Эх, зря киношников нету....
Директор кивнул, будто понял, и повел гостей в пункт приема пищи. Но не в простую столовую для простых работяг, а в ресторан для высшего персонала. Только так, по его мнению и следовало устроить шикарный обед, а на показной каприз он не стал обращать внимания. Решил что ему на своей фабрике виднее.