Александр Блок в воспоминаниях современников. Том 1

Коллектив авторов

вседневной жизни, в частых цитатах стихов и прозы, в

манере выражаться и в интересе к новым книгам. Это

«новое» было, однако, только до известной степени. Уже

Достоевский был не по вкусу нашим родителям, а из

поэтов мать наша остановилась на Полонском и Фете.

Сестра Александра Андреевна частенько воевала дома из-

за излишнего пристрастия к Тургеневу, непонимания

Флобера и т. д. 4.

Как видно, литературность перешла к Саше еще от

бабушки,

но мать его поддержала семейную традицию и

относилась к литературе не только с живейшим интере­

сом, но и с благоговением. Смотреть на литературу, да

и вообще на искусство, как на развлечение, она считала

кощунственным и говорила, что лучше совсем ничего не

читать, чем читать для забавы, не перенося в жизнь сво­

их впечатлений от книги. Это отношение к литературе

имело несомненно воспитательное значение.

Чтением Саши тоже руководила мать. Все его детские

книжки, сказки, стихи Жуковского и Полонского, конеч­

но, были выбраны ею. Переехав в Гренадерский полк 5,

она много читала, но исключительно беллетристику, кри­

тику и стихи. Странно, что при всей живости своего ха­

рактера она не любила сенсационных и бульварных рома­

нов, находя их скучными. Но этого вкуса своего она не

навязывала сыну, не мешая ему забавляться хотя бы

Майн-Ридом, а впоследствии Конан Дойлем. Поэтов, осо­

бенно русских, Александра Андреевна знала очень хоро­

шо, перечитывала по многу раз и проникалась их духом,

невольно заучивая наизусть многие отдельные стихотворе­

ния; между прочим, она говорила, что хорошие стихотво­

рения запоминаются, а плохие не остаются в памяти.

Из русских классиков она особенно любила Льва Тол­

стого и Достоевского, а затем Гоголя. Пушкина предпо­

читала Лермонтову, но больше всего любила Тютчева,

Фета и Полонского, увлекалась и Аполлоном Григорье­

вым. Из иностранной литературы она больше всего люби­

ла Шекспира и Гетева «Фауста», а затем Флобера, Баль­

зака и Зола. Из поэтов ей одно время был особенно бли­

зок Бодлер. Ибсен тоже долгие годы был властителем ее

дум. Все свои вкусы мать старалась привить и Саше, но

без назойливости. Не внедрением той или другой книги

влияла она на него, а скорее общим направлением или,

66

вернее, окраской своих литературных взглядов. Она при­

вила сыну чистоту вкуса, воспитанного на классических

образцах, тяготение к высокому и подлинному лиризму.

С уверенностью можно сказать только одно: мать откры­

ла ему глаза на Тютчева, Аполлона Григорьева и Фло­

бера. В частностях

вкусы их далеко не всегда сходились.

Александра Андреевна была равнодушна к Вячеславу

Иванову, которого высоко ценил Александр Александро­

вич, и совсем не признавала Бальмонта, к которому сын

ее одно время относился даже восторженно. Зато увле­

чение Брюсовым она вполне разделяла, не говоря уже об

Андрее Белом, к творчеству которого она относилась со­

вершенно так же, как сын. Когда вкусы и взгляды ее

окончательно сложились, она говорила обыкновенно, что

книга хороша, если она «зовет»; книг, написанных толь­

ко ради интересной фабулы или изящества формы, Алек­

сандра Андреевна не признавала. Ей нужна была или

идея, главным образом религиозная, но отнюдь не в цер­

ковном смысле, или, как в лирических стихах, «поющие

слова» и говорящие о неведомом звуки. В Толстом она

ценила высшую человечность и говорила, что он гигант­

скими чертами изображал материнство, детство и т. д.

с большой буквы.

Что касается настроений Александра Александровича

в его собственной лирике, то тут мать влияла на него

совершенно невольно. Смены светлых и мрачных настро­

ений вообще были ей свойственны. Она не могла побо­

роть приливов той безысходной тоски, которые находили

на нее все чаще с усилением ее нервной и сердечной бо­

лезни. И, конечно, это отражалось на сыне помимо ее во­

ли. И он, как она, не был уравновешенным человеком. Без­

мятежность не была ему свойственна, всяческий бунт,

искание новых путей, бурные порывы — вот то, что взял

он от матери, да отчасти и от отца. И неужели было бы

лучше, если бы она передала ему только ясность, спокой­

ствие и тишину? Тогда бы Блок не был Блоком, и его

поэзия потеряла бы тот острый характер, ту трагическую

ноту, которая звучит в ней с такой настойчивостью. Оба

они — мать и сын — влияли друг на друга, и общность

настроений сближала их души. Отношение к природе

было у них не совсем сходное; она доставляла им обоим

живейшие радости, но только сын, как поэт-мистик, на­

ходил в ней те знаки, по которым ворожил, гадал и ждал

новых событий.

3*

67

Временем наибольшей близости между сыном и ма­

терью была та пора, когда он начал писать первые серьез­

ные стихи (после семнадцати лет). Общение с сыном-

поэтом было для нее источником великих радостей. И ин­

тересно, и весело было им вместе. Саша интересовался