Александр Блок в воспоминаниях современников. Том 1

Коллектив авторов

ей уделяет такой замечательный человек, как А. А.,

особенно отличает ее. Мы прослеживали в стихах А. А.

того времени, как тема его лирики отображает им лю­

бимую девушку и как она переплетается с другой темою,

темою о Прекрасной Даме. Наконец, мы ощупывали пе­

ресечение этих тем в третьей теме и не могли понять,

в какой мере нота Софии, Души мира, соединена с обыч­

ною, чисто романтическою темою любви. Например, в

стихотворении

А. А., полученном нами приблизительно в

это время, я не мог понять, к кому, собственно, отно­

сятся нижеследующие строчки — к Л. Д. Менделеевой

или к Деве — Заре — Купине:

Проходила Ты в дальние залы,

Величава, тиха и строга...

Я носил за Тобой покрывало

И смотрел на Твои жемчуга...

С одной стороны, здесь «Ты» с большой б у к в ы , —

нужно полагать — небесное видение, с другой стороны —

за небесным видением покрывала не носят (покрывало,

боа, веер, не все ли равно). И серьезно мы обсуждали во­

прос о том, как возможно сосуществование земной

встречи с небесной встречей и в какой мере возможно

сочетание земного и небесного. Здесь опять выступают

221

шуточно-карикатурные штрихи наших серьезнейших во­

просов, имеющих целью разрешить все конкретности бы­

товых, национальных и даже социальных отношений в

свете нового восприятия действительности. Мы с

С. М. Соловьевым были теми «Мишелями», которые в

многостраничных письмах но всем правилам гегелевской

философии анализировали интимные отношения Станке­

вича к одной из сестер Бакунина и довели этим бедного

Станкевича до того, что он бежал за границу, может быть, не

только вследствие своей болезни, но и вследствие гегелья-

низирования друзьями его сердечных отношений. И был

прав, может быть, А. А., выставив впоследствии непро­

шеных теоретиков воплощения сверхличного в личной

жизни в виде дурацких «мистиков» своего «Балаган­

чика».

В 1903 году весной, помнится, в начале марта я по­

лучил приглашение от А. А. приехать в Шахматово на

его свадьбу, с просьбой быть шафером его невесты.

С. М. Соловьев получил, в свою очередь, также пригла­

шение быть его шафером. Мы дали согласие. Было ре­

шено, что летом мы соединимся в Шахматове. Свадьба

была назначена на август 1903 года.

Незадолго до этого вышел третий альманах «Северных

цветов», в котором были первый раз напечатаны как

стихи А. А. под заглавием «Стихи о Прекрасной Даме»,

так и мои. Мы впервые появились как поэты вместе, но

я тогда уже сознавал совершенно

отчетливо, насколько

я, как поэт, уступал совершенно несравненным нотам

поэзии А. А.: он умел выговорить в стихах свою цент­

ральную, нутряную, почти словами не выразимую ноту.

Я более владел прозою, в стихах же не умел коснуться

того, что составляло центральную ось моих внутренних

устремлений. В невыраженной части своей души я был

несравненно ближе к теме стихов А. А., чем в выражен­

ной: все эти бёклиновские кентавры и фавны, с которы­

ми я выступал, не удовлетворяли меня самого как

п о э т а , — они были выражением внешней лирической зы­

би, а не внутреннего динамизма творческих устремлений

моих.

Весною 1903 года обрывается наша переписка: А. А.

уезжает в Бад-Наугейм. Я держу государственные эк­

замены. В конце мая умирает отец. Эта кончина, нерв­

ное переутомление после экзаменов ослабляют меня:

я чувствую, что просто не соберусь с силами ехать на

222

свадьбу А. А. Пишу А. А. об этом. Первая половина

июня окрашивается для меня «блоковскими» темами.

В день похорон отца ко мне пришел знакомиться покой­

ный теперь писатель Л. Д. Семенов (впоследствии рево­

люционер, добролюбовец, тогда студент-монархист еще,

поэт, захваченный в круг тем, обсуждавшихся «Новым

путем», и еще более в круг тем, связанных с поэзией

Блока). Он писал стихи, подражая Блоку. Мы много

говорили на темы поэзии А. А. и о самом А. А., с ко­

торым Семенов был лично знаком. Мы совершали частые

прогулки к Новодевичьему монастырю, посещали моги­

лы отца, Вл. Соловьева, супругов Соловьевых. Средь

летней задумчивой обстановки звучали темы стихотворе­

ния А. А., написанного несколько позднее:

У забытых могил пробивалась трава,

Мы забыли вчера. И забыли слова,

И настала кругом тишина...

Разговоры о вечности среди тишины могил опять-таки

по-новому вызывали звук поэзии Блока. Я смотрел на

Новодевичий монастырь глазами уже мною написанной

«Симфонии». Мы обходили могилы; задумывались о бу­

дущем:

Где впервые в мои восковые черты

Отдаленною жизнью повеяла ты,

Пробиваясь могильной травой... 40

Л. Д. Семенову я глубоко благодарен за эти две-три

проведенных вместе московских недели. Скоро я уехал

в деревню.

Помнится, осенью я получил письмо от С. М. Со­

ловьева, тогда только что вернувшегося со свадьбы А. А.,