Александр Блок в воспоминаниях современников. Том 1

Коллектив авторов

письмо, из которого я мог лишь понять, что он чем-то

потрясен и радостно взволнован. По возвращении в

Москву в конце сентября 1903 года я так и не узнал

от С. М. подробностей этой свадьбы. Я понял только, что

весь строй переживаний С. М. скорее напоминал настрое­

ние человека, только что посвященного в мистерию, чем

настроение шафера, возвращавшегося со свадьбы. По его

словам, природа Шахматова и Боблова (имения Менде­

леевых), и погода,

и свадебный о б р я д , — все было прони­

зано какою-то необычайною, непередаваемою атмосфе­

р о ю , — и прозвучал звук эпохи, над которым мы медити­

ровали 41. Можно сказать, что именно в это время я

менее всего был расположен вникать во все эти подроб-

223

ности, по я понял одно — что свадьба А. А. Блока не

есть обывательщина, а какой-то подход к разрешению

нами поставленных задач: соловьевство и тут присутство­

вало. Я видел в С. М. Соловьеве того времени какую-то

особенную преданность всему семейству Блоков — ему,

его матери, его жене. Он описывал мне всех персонажей

этого бракосочетания, обычно меняя тон, переходя от

серьезнейших задушевных нот к ему свойственному

юмору, изображая в лицах старика Менделеева, его

жену Анну Ивановну, Любовь Дмитриевну, жену поэта,

самого А. А.; помнится мне, его особенно поразил один

из шаферов отношением к обряду и теми разговорами,

которые он вел с ним. Он был «наш», т. е., по тогдаш­

нему жаргону, посвящен в эзотеризм наших восприятий

действительности, человеком Третьего Завета и, стало

быть, убежденным теократом. По словам С. М. Соловье­

ва, он не только понимал неописуемое настроение шахма-

товских дней лета 1903 года, но понимал то, что нам не­

понятно. С. М. Соловьева поразило то обстоятельство,

что этот молодой человек, как кажется, только что окон­

чивший университет, поляк и католик, должен был ехать

навсегда в Польшу, чтобы поступить там в какой-то мо­

настырь. Это был граф Развадовский. С. М. говорил мне,

что у него какой-то особый религиозный культ восходя­

щей звезды. Поиски этой «звезды» и повели его в мона­

стырь. И А. А. писал мне приблизительно в это время

следующее о графе Развадовском: «Милый и дорогой

Борис Николаевич. Осень озолотила и прошла. В ту ми­

нуту, как я пишу Вам запоздалый ответ, может быть,

один «из нас» (не нас с Вами, а нас нескольких, «пре­

данных Испанской Звезде» 42) идет по австрийской доро­

ге в священнической рясе. Я не имею никаких данных

утверждать это, а если бы и имел, то не был бы в пра­

ве сообщать об этом даже Вам, но теперь, теряясь в

об­

ласти предположений, хочу известить о них непременно.

Вы могли слышать об этом странном человеке от Сергея

Соловьева. Лично у нас с ним как-то (даже когда-то,

хотя я не знаю, когда) нечто перекликнулось большое,

потерявшееся потом «в лазурном безмирном своде» 43.

Характерно: фамилия этого графа Развадовского толь­

ко раз всплыла на внешнем разговоре с А. А. — именно

в последнем, когда весной этого года, перед отъездом

в Москву, А. А. был у меня с Р. В. Ивановым и

С. М. Алянским. Мы с А. А. как-то случайно перешли

224

к разговору от критики струвевского журнала (издавав­

шегося в Софии 44) к русским, находящимся в Югосла­

вии, к славянскому и польскому вопросам; и тут А. А.

сообщил мне о каком-то польском епископе, очень реак­

ционно настроенном и действующем в Польше, припом­

нив, что его светская фамилия — граф Развадовский.

Тут А. А. улыбнулся мне и сказал: «Знаешь, ведь это,

вероятно, тот самый Развадовский». Я по улыбке, кото­

рая появилась у него, понял, что он намекает на ту, да­

леко отошедшую эпоху, когда шафера А. А., присутство­

вавшие на его свадьбе, один — ж д а л наступления нового

теократического периода, мирового переворота чуть ли

не на свадьбе А. А., а другой — прямо со свадьбы отпра­

вился за поисками «звезды», и эта «звезда» привела его,

быть может, лишь к реакционной епископской тиаре.

С осени 1903 года до самого начала 1904 года мне

пришлось отвлечься и от переписки с А. А., и частью

от тем, с нею связанных. Это было в Москве очень шум­

ное время: все то, что подпочвенно сочилось в созна­

ниях отдельных людей нового направления, теперь

выявилось, сгруппировалось в кружки. Был кружок

молодых писателей, сгруппированных вокруг книго­

издательства «Гриф», был кружок «Скорпиона», был

теософский кружок, образовался кружок, сгруппирован­

ный вокруг моих воскресений, который Эллис (Л. Л. Ко-

былинский) прозвал «аргонавтическим». Мы, аргонавты,

не имели своего органа, но мы вливались и в «Гриф»,

и в «Скорпион», и в организованные впоследствии «Весы»,

и в убогую «Свободную совесть», позднее в Общество

свободной эстетики 4 5 , — в дальнейшем в «Дом песни» 46

и в Московское религиозно-философское общество.

Объединенные одно время «Мусагетом», мы перекину­

лись в молодой кружок покойного скульптора Крахта.