Александр дюма из парижа в астрахань свежие впечат (Владимир Ишечкин) / Проза.ру

Неизв.

Россия - громадный фасад. Но никто не занимается тем, что находится за фасадом. Тот, кто пытается заглянуть за фасад, напоминает кошку, которая впервые увидела себя в зеркале и заходит за него, в надежде найти вторую кошку с другой стороны. И что забавно, в России - стране злоупотреблений все, начиная императором и кончая дворником, хотят с ними покончить. Все говорят о злоупотреблениях, все знают о них, анализируют их и сожалеют о них; это вынуждает воздеть глаза к небу и сказать: «Отец наш небесный, избавь нас от злоупотреблений!» Выходит, они помогают только выше держать голову. Очень рассчитывают на императора Александра II в деле освобождения общества от злоупотреблений, и правы. Искренне, всем сердцем он желает универсальной реформы. Но едва

касаются какого-нибудь злоупотребления в России, знаете, кто поднимает крик? Те, кого задели? Нет, это было бы слишком неуклюже. Вопят те, кого еще не тронули, но кто боится, что наступит их черед.

У артишока самые прочные на отрыв листья первыми идут в пищу. Злоупотребления - огромный усеянный шипами артишок: не добраться до лакомства, не исколов пальцев. Впрочем, перейдем к их обзору.

Те из русских, которые решат, что я дурно отзовусь об их стране, поскольку укажу на злоупотребления, как на ее язву, ошибутся. Они поведут себя не лучше ребенка, который видит врага во враче, ставящем ему пиявки, или в дантисте, вырывающем у него больные зубы.

Возвращаемся к нашему караульному.

Мы уже сказали, что солдаты, оставляя службу, - настоящие парии, не имеющие права на собственный двор, на возделывание шести арпанов земли, на застольную чарку. Если у солдата есть семья, и семья принимает его из жалости, то ветеран возвращается домой; и, если у него еще целы руки и ноги, то он помогает семье: его работу т е р п я т. Но, если у него нет семьи, то он не имеет права даже наняться как rabotnik – р а б о т н и к, то есть как travailleur (фр.) – т р у д я щ и й с я. Если у него нет медали, то он становится вором, в этом - его единственный жизненный ресурс. Если у него две-три медали, то он становится нищим, становится на колени на больших дорогах или на церковных папертях, целует землю, когда вы идете, и живет на 4-5 копеек в день, что ему бросают милосердные души. В дни, когда милосердные души ему не встречаются, а такие дни есть в календаре, он не ест, разве чего-нибудь не осталось от их вчерашних щедрот. Если у него пять, шесть, семь или восемь медалей, то ему повезло: станет караульным. Караульные графа имеют по шесть-восемь медалей.

Мы уже сказали, что деревенские сторожа называются караульными. Karaoul - к а р а у л, в буквальном смысле службы, - стража. Когда ночью нападают на человека, и он хочет позвать на помощь, он кричит:

– Karaoul! Karaoul!

Это призыв, обращенный к страже.

Итак, вокруг нас шесть-восемь караульных, которые день и ночь на ногах. Они дежурят у ворот со стороны набережной, у дверей дома, в начале аллей, по углам садов.

По всей вероятности, они делят службу между собой: пока одни бодрствуют, другие спят. То, что мне доподлинно известно, так это то, что в любой час дня и ночи, когда бы мы ни выходили, мы видим караульного в прихожей, караульного у двери, караульного на площадке в саду. С нашим появлением бедные дьяволы вскакивают и бухаются на колени с картузом в руках. Невозможно также шага ступить, в любое время суток, без того, чтобы не наткнуться на караульного: мизинец левой руки касается шва штанов, правая рука вскинута к картузу.

Вообразите фантазера, который вместо того, чтобы исполнить определенный ритуал, не выходя от себя, решает под луной проделать одну из вещей, учтенную нашим старым и чудным префектом департамента Сена - месье де Рамбюто; пока ритуал не будет окончен, в двух шагах от вас будет находиться караульный или караульные, не двигаясь и не сводя с вас глаз. Сначала чувство такое же, как при виде похоронной процессии под окном, но и к этому привыкаешь. По-доброму помянуть месье де Рамбюто заставило нас то обстоятельство, что России еще не явился достаточно склонный к экзотике шеф полиции, чтобы или на Невском проспекте, или на Большой Морской, или на набережных поставить такие же небольшие

колонны под лазурными шарообразными крышами с золотыми звездами, какие служат орнаментом парижских бульваров. Установлен штраф для иностранца, который, не слишком смущаясь отсутствием полых колонн, усмотрел бы здесь упущение, а не действие закона. Запрещено курить, так же как останавливаться перед домами и на углах улиц, и кое-что другое, например, - поправить подвязку или завязать свои шнурки. Любое из таких нарушений наказывается штрафом в 1 рубль.

Однажды император Николай встретил француза, который, не зная распоряжения или не воспринимая его, курил и пускал большие пахучие клубы дыма настоящей гаванской сигары. Николай, по своему обыкновению, прогуливался, сидя на дрожках, один. Он велел нарушителю порядка сесть рядом, подвез к Зимнему дворцу и ввел его в курительную молодых великих князей.

– Курите здесь, месье, - сказал он; - это единственное место в Санкт-Петербурге, где разрешено курить.

Француз докурил сигару и спросил, уходя, кто же был тот месье, который оказал ему любезность и привез в единственное место в Санкт-Петербурге, где разрешено курить.

Ему ответили:

– Император.

Впрочем, понятен запрет на курение в стране, где все построено из дерева, и где неосторожно брошенный окурок иногда становится причиной пожара всей деревни. Курят еще на Неве.

Пожары в России внезапны и страшны. Исторический пожар Москвы не смогла остановить 120-тысячная армия, хотя каждый солдат был заинтересован в том, чтобы его погасить.

От площади к площади высятся каланчи, увенчанные снастями на блоках. Эти блоки нужны, чтобы поднимать шары, равнозначные нашему крику: «Пожар!» Первыми к месту пожара прибывают пожарные квартала, поскольку им ближе. Потом съезжаются и другие. Если огонь средней силы и может быть обуздан, то тех пожарных, в присутствии которых нет необходимости, не вызывают; если же пожар значительный или обещает стать таким, то поднимают пожарных всех кварталов.

Нас уверяют, что мы не покинем Россию, не увидев какой-нибудь великолепный пожар. Еще, между прочим, нас уверяют, что в окрестностях Санкт-Петербурга горят пять-шесть лесов...

Кстати, дорогой читатель. Его высочество великий князь Константин передал приглашение месье Хоуму, нашему компаньону по путешествию, прибыть увидеться с ним. Месье Хоум велел передать со смирением и грустью, что он в отчаянии оттого, что не может ответить на приглашение его высочества, так как он утратил свое могущество.

Если оно к нему вернется, то даю вам слово предупредить вас об этом в ту же минуту.

___

Приодевшись, я взял дрожки и с одним моим другом, изъявляющим большое желание служить мне переводчиком, поехал посмотреть три исторических памятника: самую старую церковь Санкт-Петербурга, домик царя Петра и крепость. Все это расположено в старом Санкт-Петербурге, на правом берегу Невы.

Набережная устроена отдельными кусками, и, хотя едешь нужным берегом, через шесть верст нужно переправиться через реку, затем, почти через версту, вернуться на правый берег и тогда прямо перед собой или, верней, пpaвee видишь первую и самую старую церковь Санкт-Петербурга и домик Петра, а влево - крепость. Церковь не представляет собой никакой художественной ценности. Первую мессу в ней служили Всевышнему, первая молитва Te Deum (лат.) была в ней спета в честь царя Петра. Пока Муане зарисовывал церковь, я пошел к домику Петра. Первое пристанище, обретенное им на берегу Невы, он вынужден был строить своими руками: это настоящий голландский домик, деревянный, но крашенный под красный кирпич: чувствуется плотник императорского звания, новоиспеченный в Саардаме.