Александр Флеминг
Шрифт:
Бен Мэй – сэру Александру Флемингу.
Доктор Фонбрюн сообщил мне, что доктор Вурека отличается от обычных «женщин-ученых», которых он знал. Что она не только ученый, но и человек, и личность незаурядная...
Доктор Вурека – Бену Мэю, 5 ноября 1949 года.
Дорогой мистер Мэй, не знаю, слышали ли вы о кончине леди Флеминг? Ученый, который столько сделал для человечества, не заслужил такого большого горя. Но он держится мужественно и работает как обычно. Вчера прибыло французское оборудование! К моей огромной радости, сэр
Флеминг, к счастью, сохранил любовь ко всяким превосходным игрушкам. Вопреки тому что он утверждал в Оклахоме, ему доставляли много радости и стереоскопический микроскоп, и микроманипулятор, и магнитофон.
Помимо исследовательской работы, ему помогли оправиться от горя еще и бесконечные поездки. Большую часть своей жизни он теперь проводил в самолете или на пароходе. Январь 1950 года:Дублин. Февраль:Лидс, где ему вручили медаль Эддингема. Март:Соединенные Штаты, на «Куин Мэри». Июнь:Милан, где он прочитал доклад о новых антибиотиках. Август:Бразилия. Сентябрь:Рим. Ноябрь:Брюссель, где он должен был произнести речь от имени иностранных ученых на праздновании восьмидесятилетия бельгийского бактериолога Жюля Борде, которого он очень любил. Чтобы доставить удовольствие Борде, Флеминг решил выступать на французском языке. По его просьбе Амалия перевела речь и записала ее на пленку. И этот такой занятый человек часами заучивал свою речь на малознакомом ему языке, стараясь как можно отчетливее произносить каждое слово. В Брюссельском университете, выступая в присутствии королевы Елизаветы, Флеминг восхвалял качества Борде, которыми он восхищался:
«Основное в работах Борде – простота. Простота подхода, простота техники... Он всегда скептически относился к фантастическим теориям, недостаточно опирающимся на опыт. Он проделал большую работу и открыл новые явления, которые всем нам очень помогли. В науке не каждому дано так долго сохранять мировую известность. Слава не изменила Жюля Борде. Он остался таким же скромным исследователем, каким был всегда. Борде – бельгиец, но медицина не имеет национальности. К счастью, в области медицины обмен знаниями – свободный, и Жюль Борде – ученый международного масштаба».
Когда Флеминг жил в Лондоне, он иногда приглашал «своего маленького греческого друга» сопровождать его на вечер в Королевскую академию либо на какой-нибудь другой торжественный ужин или церемонию. Дом, в котором жила Амалия Вурека, находился как раз по дороге от лаборатории к Данверс-стрит. Флеминг каждый вечер отвозил Амалию на своей машине. Он уходил из Сент-Мэри в половине шестого, завозил Вурека и отправлялся в клуб Челси. Они оба очень любили бывать вместе и, проезжая через Гайд-парк, откровенно беседовали о самых разных вещах.
В октябре 1950 года Флеминг пригласил Вурека с собой на ужин Компании красильщиков. Этой стариннейшей корпорации принадлежала треть всех лебедей Темзы, другая треть была королевской собственностью, а третья – компании виноторговцев. Ежегодно дается торжественный ужин, и на серебряном блюде приносят молодых лебедей. Здесь Амалия впервые увидела, как передавали по кругу «кубок любви». Она нашла все это необычным и очаровательным. Давно она не видела Флеминга таким веселым. Казалось, ему было приятно,
В декабре, когда Флеминг был в Стокгольме на заседании комитета по Нобелевским премиям, она уехала в Грецию на рождественские каникулы.
Доктор Вурека – Бену Мэю.
Мне жалко одного – что я буду далеко от дорогой мне лаборатории Сент-Мэри.
В Греции ей предложили стать во главе лаборатории при афинской Евангелической больнице. Это была самая крупная больница в городе, в ней Вурека проходила практику, и ей казалось заманчивым вернуться туда в качестве начальника отделения. Она написала Флемингу, чтобы сообщить ему об этом предложении. Он ответил:
Дорогой доктор Вурека, я был рад получить от вас письмо и узнать о ваших делах. Поздравляю вас с работой в новом научно-исследовательском институте. Я знал, что вас куда-нибудь назначат, но иметь в своем ведении целый институт – это очень хорошо. Вы, наверное, уже получили «Ланцет». Там лестный отзыв о вас. Я послал номер Бен Мэю в доказательство того, что его деньги не пропали даром.
Но все же ваш рабочий стол вас ждет.
Искренне ваш Александр Флеминг.
Действительно, крупный медицинский журнал «Ланцет» только что напечатал работу доктора Амалии Вурека о мутации некоторых микробов и посвятил ее труду редакционную статью. Письмо Флеминга ее слегка разочаровало. Он не давал никакого совета. Ей казалось, что в словах «целый институт» скрыта ирония. Она-то писала об одной лаборатории. И почему «но все же ваш рабочий стол вас ждет»? Продиктованы ли его слова сожалением, стремлением ее удержать? Так ей сперва показалось, но она тут же упрекнула себя в слишком большом воображении. Во всяком случае, назначение ее на этот пост в Греции зависело от решения совета, который должен был заседать несколько позже. В ожидании этого решения она вернулась в Лондон продолжать свою работу.
В апреле 1951 года Флеминг уехал в Пакистан на конференцию ЮНЕСКО. В Карачи, как и всюду, его попросили публично выступить и предложили ему следующую тему: «Как дети Пакистана смогут стать исследователями будущего». Флеминг набросал конспект.
Мы все можем, над чем бы мы ни работали, заниматься исследованиями, критически наблюдая все, что происходит вокруг нас. Если мы замечаем необычное явление, мы должны обратить на него внимание и выяснить, что оно означает. Будущее человечества, бесспорно, в большой степени зависит от предоставляемой исследователю свободы. Если исследователь стремится к славе, это нельзя считать безрассудным тщеславием, но, если он занимается научной работой ради денег или власти, ему не место в лаборатории. Не все дети Пакистана смогут стать исследователями, но, если в них развивать, особенно с раннего возраста, наблюдательность, многие смогут достичь этого почетного звания.
Флеминг побывал в мечетях, парках, засаженных розами; слетал на границу с Афганистаном; на шею ему надевали венки из цветов; его сняли на верблюде. Но самое большое удовольствие ему доставил ужин с бывшими товарищами по Лондонскому шотландскому полку и то, что его провожали на аэродроме волынщики.
XVII. Молчаливый профессор Флеминг
We spoke to each other
about each other,
Though neither of us spoke.