Александр I
Шрифт:
Апреля 5-го, 1797 года, пожалован А. Аракчеев бароном Российской Империи и орденом Св. Александра Невского.
Апреля 27-го, 1803 года, получил именной указ от Императора Александра Павловича, чтобы быть графу Аракчееву в Петербурге из Грузина.
Апреля 14-го дня, 1812 года, выехал граф Аракчеев в армию в Вильну, что было Пятница страстной недели.
Апреля 28-го, 1812 года, приехал граф Аракчеев в армию в Вильну.
Апреля 24-го, 1816 года, прибыла в село Грузино пожалованная графу Аракчееву яхта государева… При приходе в Грузино она салютовала из пушек, на что ей отвечали с батареи Грузинской.
Мая 5-го дня, 1799 года пожалован Алексей Аракчеев графом Российской Империи; оного же числа 1805
Мая 14-го, 1803 года, принят граф Аракчеев в третий раз на службу, инспектором артиллерии.
Июня с 7-го на 8-е число, 1810 года, что было с понедельника на вторник, Государь Император Александр 1-й, возвращаясь из Твери, нарочно изволил заезжать в Грузине, посетить графа Аракчеева; прибыв ночью во 2-м часу, изволил лечь почивать, а поутру 8-го числа, в 9 часов, одевшись, изволил посещать церковь и гулять по всему саду и селению до 11 — ти часов; потом, возвратясь в дом, изволил фрыштыкать, и потом с графом Аракчеевым ездить на дрожках по деревням, и возвратясь во 2-м часу, изволил иметь обеденный стол, и после обеда пробыл до 7-ми часов вечера, и потом изволил отправиться в С.-Петербург, и был чрезвычайно весел и доволен.
Июня 12-го дня, 1812 года. Французы перешли нашу границу через Неман; в то время я был с Государем в Вильне, откуда выехал с Государем 14-го числа в Свенцяны.
Июня 17-го дня, 1812 года, в городе Свенцянах призвал меня Государь к себе и просил, чтобы я опять вступил в управление военных дел, и с оного числа вся Французская война шла через мои руки, все тайные донесения и собственноручные повеления Государя Императора.
Июля 8-го числа, 1816 года, что было суббота, Государь Император Александр 1-й изволил нарочно приехать из Царского Села в Грузино, посетить графа Аракчеева, прибыл 8-го числа в 10 1/2 часов пополудни с генерал-адъютантом Волконским, изволил лечь почивать, а поутру 9-го числа в 7 1/2 часов, одевшись, изволил гулять в саду, и, пройдя чрез большой мост в деревню до магазина, где изволил сесть в елбот, заехал в беседку, посвященную генералу Мелиссино, которая очень понравилась; оттуда переехал на большую пристань садовую и прошел в палату, где готов был фрыштык, и изволил кушать, а потом возвратился в дом, уже в 10 часов утра, в которое время начали благовестить к обедне.
Августа 5-го дня, 1793 года, пожалован Алексей Аракчеев артиллерии майором, а от армии подполковником.
Августа 18-го дня, 1816 года. Государь Император Александр 1-й в Москве, посетил мать графа Аракчеева, в ее квартире, в доме, нанимаемом генерал-майором Ильинским.
В публикации «Русского Архива» записи Аракчеева разобраны «по бревнышку» и заново выстроены в хронологическую цепь, в соответствии с прямой последовательностью событий: февраля 2-го, 1782 года… ноября 8-го дня, 1796 года… декабря 12-го 1796 года… Лучше вернуться в исходное положение, воспроизвести композицию оригинала: не по годам, а по месяцам, начиная с сентября, как велит допетровский календарь (которому в своих преобразовательных расчетах следовал и Сперанский). Добавив для остроты деление на главы, мы увидим, в какой проекции сам граф мыслил свою судьбу, в какое временное измерение ее помещал. Собственные «труды и дни» Аракчеев не регистрировал в «порядке поступления», но расставлял по месяцам, словно по ящичкам, потому что ощущал их не как свершение и путь, а как разбегающуюся вширь данность. Факты его жизни не сцеплялись по закону взаимопорождения причин и следствий, а накапливались, нарастали, увеличивались в объеме. Жизнь графа была не побегом, а гроздью. Потому и рассказ о ней должен был уподобиться книге миниатюр, заведомо лишенной новеллистического сюжета. Потому и календарь следовало предпочесть не реальный, а символический. Потому и записи полагалось вести на прокладных листах Святого Евангелия, напрямую соотнося книгу своей судьбы с Книгой Жизни.
История Аракчеева, им самим рассказанная, не есть история неуклонного восхождения к вершинам карьеры (как то было у
Вопреки позднейшей репутации, Аракчеев не был бюрократом; бюрократ для него — самозванец, поставляющий себя на место царедворца; безличия Алексей Андреевич не любил. В мемориях архимандрита Фотия Аракчеев будет аттестован так: «Муж преизящнейший». [126] Внешность мужиковатого графа «преизящнейшей» не была. (Скорее, по отзывам современников, обезьяноподобной.) Еще менее тонкими были его манеры. Но все-таки Фотий попал в точку. Само отношение к монархии (а значит, и к жизни) было у Аракчеева вполне прециозным; он был, если угодно, самодержавный персоналист.
126
Вяземский П. А. Стихотворения. Воспоминания. Записные книжки. Примечание. Стб. 282.
Что же до «ценностных оснований» такого рода воззрений, то мы ровным счетом ничего не знаем о «духовных запросах» графа; знаем только, что формально-обрядовую традицию он соблюдал исправно и столь же исправно соблюдал традицию помещичьего отступления от нее, открыто проживая в двойном браке. Ни то ни другое ни о чем не говорит; в жизни бывает всяко. Но не подлежит сомнению, что аракчеевский монархизм был самодостаточным, в богословских обоснованиях он не нуждался и был связан не с верой и не с правдой, а с привычкой; Аракчеев столь же яростно оберегал от «демократических» посягновений пустую скорлупку монархии, сколь яростно устранял ее с пути прогресса прагматичный и предельно ответственно мысливший Сперанский. Но, в отличие от Державина, Аракчеев не собирался наполнять ее личной верой.
Зато в преданности графа царю было, по словам Петра Андреевича Вяземского, «даже что-то рыцарское и поэтическое». [127] После кончины любимого государя Аракчеев обустроил свой кабинет наподобие мемориального музея: бюст, сорочка царя, часы, ежедневно в час кончины Александра бившие «Со святыми упокой…». А при жизни императора он не имел никаких «мирских» пристрастий, кроме государственного делания. Самый быт его в имении Грузино был устроен по-монастырски (в том смысле, в каком бывает «уха по-монастырски»: рецепт иноческий, зал — ресторанный) и отлажен так, что полностью соответствовал возлюбленному государем идеалу «блаженного уголка». Если все это и было ролью, то сыгранной безупречно, с полным перевоплощением.
127
Там же.
Точнее, почти безупречно, с почти полным. О том, почему — почти, поговорим в свое время. Пока же вернемся к ситуации декабря 1809 года; представим ужас, отчаяние и ревность Аракчеева, наравне со всеми извещенного об учреждении и открытии Государственного совета и наедине с собою обдумавшего дальние следствия государева решения. Терять графу было нечего. Поражение могло лишь ускорить развязку, а внезапная удача способна была надолго (если не навсегда) упрочить положение. Его лично — и всей Империи в целом.
Аракчеев пошел ва-банк.
Государю отправлено было письмо, на фоне эпистолярной нормы почти вызывающее.
«Всемилостивый Государь!
Пятнадцать уже лет я пользуюсь Вашими милостями, и сегодняшние бумаги есть новый знак продолжения оных… Я, Государь, прежде отъезда моего все прочитал и не осмелюсь никогда иначе понять, как только сообразить свои собственные познания и силы с разумом сих мудрых установлений.
Государь! Вам известна мера бывшего в моей молодости воспитания; оно, к несчастию моему, ограничено было в тесном самом круге данных мне пособий, а чрез то я в нынешних уже своих летах не более себя чувствую как добрым офицером, могущим только наблюдать в точности за исполнением военного нашего ремесла…