Александр II и его время: Кн. 1

Толмачев Евгений Петрович

Варранд занимался переводами, а Эртель, кроме прямых упражнений в немецком языке, репетировал, по-немецки же, естественную историю. Академик К. А. Триниус читал естественную историю, а наставник математики академик Э. Д. Коллинс — физику. Математике посвящалось 4 урока в неделю. Жилль, после сообщения знаний географии на французском языке, занимался с великим князем исторической геометрией и историей, повторяя уроки преподавателя истории Липмана¹³³.

Накануне дня своего рождения Александр подвергся большой опасности. Катаясь верхом на любимом коне Малек-Аделе, он пустил его на Царицыном лугу, по своему обыкновению, сначала в галоп, потом

в карьер и очутился неожиданно перед канатом, окаймляющим плац. Не ожидая встретить эту преграду, Александр решил круто повернуть коня, но Малек-Адель, будучи превосходным скакуном, не подчинился наезднику и перепрыгнул через канат. Александр упал на мостовую и лишился чувств. К счастью, не оказалось никаких повреждений, кроме травмы мышц правого плеча. «Испуг мой, — пишет Мердер, — был невыразим»¹³⁴.

Лето наследник провел в кадетском лагере. Произведенный императором в чин ротмистра, он в качестве офицера на учениях уже стал командовать взводом.

Взыскательный Николай предъявлял к сыну все новые и новые требования. И надо отдать должное, Мердеру, ему не раз приходилось защищать Александра от гнева родителя.

С осени 1832 г. у Мердера стали проявляться первые признаки тяжелой болезни сердца. В марте 1833 г. он в сопровождении семьи вынужден был выехать на лечение за границу. В день его отъезда император за самоотверженное исполнение им в течение 9 лет обязанностей воспитателя наследника пожаловал ему звание генерал-адъютанта.

С 1833 г. по настоянию царя наследнику стали читать курсы: по фортификации — инженер генерал-майор X. X. Христиани, директор инженерного училища, а по артиллерии — инспектор классов артиллерийского училища капитан Е. X. Вессель, лекции которого отличались строгой научностью.

Преподавателем химии был определен академик Г. И. Гесс, который считался в то время одним из лучших отечественных химиков¹³⁵.

После отъезда Мердера цесаревич поддерживал с ним постоянную переписку, всячески ободряя и утешая своего воспитателя. Последнее письмо им было написано 14 апреля 1834 г., где он называл Карла Карловича вторым отцом и сообщал, что через неделю наступает его совершеннолетие, и Сперанский готовит его к присяге. Однако, когда Александр писал это письмо, Мердера уже не было в живых. Он скончался в Риме 24 марта 1834 г. В мае следующего года прах Мердера был перевезен из Рима в С.-Петербург, где и предан земле 28 мая на Смоленском кладбище¹³⁶.

2. Юность (1834—1838).

Завершение учебы

17 апреля 1834 г. Александру исполнилось 16 лет. Согласно статусу, достижение этого возраста для наследника престола считалось совершеннолетием, и потому цесаревич принял одну Присягу на верность государю¹³⁷ и другую — на верность отечеству. Этот памятный в своей жизни день Александр ознаменовал добрым делом. В пользу бедных Петербурга и Москвы он пожертвовал по 50 тысяч рублей.

Жуковский написал к этому дню «Народный гимн», «Многолетие» и «Песнь на присягу»¹³⁸. Тогда же финский минералог Н. Норденшильд открыл на Урале драгоценный минерал и назвал его в честь совершеннолетия наследника престола Александритом¹³⁹.

По случаю совершеннолетия дворянство дало в доме Нарышкина¹⁴⁰ бал, на котором молодой великий князь впервые появился в обществе. В год объявления совершеннолетия цесаревич с родителями посетил Москву и Берлин¹⁴¹.

В связи с возмужанием

наследника Николай I обновляет состав его воспитателей. Вводится должность «попечитель наследника», на которую назначается князь X. А. Ливен — бывший российский посол в Англии¹⁴². Вместо умершего Мердера воспитателем стал генерал-майор А. А. Кавелин, бывший директор Пажеского корпуса¹⁴³, помощником его остался Юрьевич. Жуковский по-прежнему сохранил звание наставника. Появляются и новые преподаватели.

Особо важное значение для становления личности наследника престола имели лекции, которые начал читать ему с октября 1835 г. преподаватель законоведения блестящий энциклопедист, легендарный Сперанский¹⁴⁴. Со свойственной ему скромностью он назвал их «Беседами о законах». В течение полутора лет М. М. Сперанский с «пламенным усердием» излагал начала юридической науки, внушал цесаревичу уважение к законам, утверждая, что самодержавная власть подчиняется общей морали и имеет свои «пределы».

После смерти генерала Христиани чтение лекций по фортификации в 1836 г. было поручено генералу Ф. Ф. Ласковскому, а по военной истории — полковнику Веймарну¹⁴⁵. Летние месяцы по-прежнему посвящались военной специализации.

«За отличие по службе» на свои именины в 1836 г. Николай I произвел сына в генерал-майоры, придав ему впервые придворный штат.

В то же время император стал постепенно приобщать Александра к государственным делам. Он приглашал наследника престола в свой кабинет при докладе ему министров, а также на заседания Правительствующего сената. Иногда отец обращался к цесаревичу с вопросом: что он думает по поводу той или другой проблемы и с вниманием выслушивал мнение сына. С июня 1835 г. Александр стал членом синода.

Отдельные авторы отмечают, что Николай I не очень любил сына и подумывал об устранении его от престола¹⁴⁶. Можно согласиться, что Николаю Павловичу не нравились в преемнике его сентиментальность, некоторая леность, возможно и другие какие-то качества. Вполне вероятно, что однажды на параде Николай I до того забылся, что перед всеми непристойно обругал наследника. Возможно и то, что, заехав к нему как-то на дачу под Петергофом и застав его играющим среди дня в карты, разбранился, а увидев через некоторое время, что игра продолжается, надавал сыну пощечин. Однако свидетельства очевидцев, воспоминания царедворцев все же доказывают, что император с большой любовью относился к сыну и стремился сделать из него настоящего руководителя государства.

Об этом говорит и завещание Николая I, написанное сыну 30 июля 1835 г. в Александрии. Перед отъездом в Калиш на встречу с прусским королем Фридрихом-Вильгельмом III, которая должна была запечатлеть нерушимость и вечность русско-прусской дружбы, Николай был в особенно удрученном состоянии. Опасаясь возможных покушений со стороны польских патриотов на его жизнь, царь не решился взять с собою Александра. Завещание Николая — это своеобразное «поучение» отца сыну. В нерушимости родительских заветов (которых в завещании 20) — источник благополучия монарха России и всего его семейства. Вот некоторые из этих родительских заветов:

«Сначала входи в дела, — пишет Николай, — спрашивай, как делалось до тебя, и не изменяй ни в чем ни лиц, ни порядка дел. Дай себе год или два сроку, хорошо ознакомься с делами и с людьми — и тогда царствуй.

Будь к войску милостив, доверчив и береги его; но не дозволяй попускать по службе того, что прежде не терпелось.

Соблюдай строго все, что нашей церковью предписывается.

Будь вообще кроток, обходителен и справедлив; сие последнее слово вмещает и снисходительность и строгость, с которыми оно неразлучно.