Александр II и его время: Кн. 2

Толмачев Евгений Петрович

Немаловажное значение имели черноморские вопросы и для экономических связей России с другими странами. Известно, что в 1856—1860 гг. через Азовское и Черное моря шло 77,1% всего русского экспорта пшеницы, в среднем по 29,4 млн. пудов в год. Позже, в 1860—1865 гг. через южные проливы прошло 80,4%, или 40,3 млн. пудов в год; в 1866—1870 гг. тем же путем было вывезено в среднем по 65,5 млн. пудов, или 85% всего экспорта пшеницы¹⁶.

Объем торговли постоянно возрастал, однако безопасность ее и самих южнороссийских портов не была обеспечена из-за отсутствия военного флота. Кроме того, Петербург стремился завершить утверждение своей

власти на Северном Кавказе и в Средней Азии. Нейтрализация Черного моря, отсутствие военных сил на нем могли осложнить проведение этой политики¹⁷.

Сближение с Францией

Петербургский двор не мог надеяться на пересмотр Парижского трактата без поддержки надежных союзников. Лондон и Вена откровенно противились этим усилиям России.

Рост ее влияния на Ближнем Востоке мешал реализации планов британского льва по экономическому и политическому закабалению Порты, создавая угрозу владениям Австрии на Балканах. Оставались Пруссия и Франция.

Сразу же по заключении Парижского мира, еще до совершения обряда коронования, Александр II в сопровождении князя Горчакова направился в Берлин для свидания с прусским королем (17—21 мая 1856 г.). Издавна утвердившиеся связи между Россией и Пруссией были подкреплены тремя встречами Александра II с королем Фридрихом-Вильгельмом IV в 1857 г. в Берлине, Потсдаме и свиданиями его с принцем Вильгельмом прусским¹⁸ в Варшаве в сентябре 1858 г. и в Бреславле в октябре 1859 г.

Эти встречи убедили царя в том, что Берлин не проявлял большой заинтересованности в делах Востока¹⁹. Словесно он обещал поддерживать Россию, рассчитывая на ее помощь в борьбе с Австрией за воссоединение Германии.

Наиболее реальным союзником становилась Франция. Париж, соперничавший с Лондоном в Средиземноморском бассейне, сам искал сближения с Россией. Учитывая австро-русское соперничество на Востоке, Наполеон III рассчитывал на поддержку России в австро-французском конфликте из-за земель в Северной Италии. Зимний дворец в свою очередь стремился за это получить помощь Парижа в решении восточного вопроса. «В восточном вопросе мы сближаемся с Францией, рассматривая ее как противовес нашим противникам»²⁰, — отмечал Горчаков в 1856 г.

Первым шагом в этом направлении был торжественный прием 26 июля 1856 г. в Петергофе чрезвычайного французского посла, побочного брата, близкого друга и довереннейшего советника Наполеона III, графа Морни²¹.

Самодержец всероссийский принял французского посла чрезвычайно радушно и приветствовал следующими словами: «Я рад вас видеть здесь. Присутствие ваше означает конец положению, к счастью, уже не существующему, и которое не должно более возвращаться. Я очень благодарен императору Наполеону и никогда не забуду благосклонного влияния, оказанного им в нашу пользу в ходе переговоров»²². При этом Александр II объявил послу, что назначает своим представителем в Париже графа Киселева, одного из высших государственных сановников, своего личного друга и друга покойного государя.

Морни осыпали ласками, удержали в Петергофе три дня, пригласили участвовать в праздновании дня рождения царствующей императрицы и, помимо всякого этикета, тут же представили всем членам царской семьи.

Вскоре в Москве окружавшим в день коронации Успенский собор и весь Кремль бросилось в глаза, что Морни

остановил свои кареты очень далеко от собора, и все французское посольство с неприкрытыми головами прошло пешком довольно длинный путь. Другие посольства так не поступали²³.

В дальнейшем Морни не переставал выказывать исключительное почтение к царю.

В 1857 г. Морни в своем письме к Наполеону III так отзывался о русском царе: «Между нами сказать, нельзя быть любезнее этого государя. Все, что я знаю о нем, о его семейных отношениях, дружественных связях и, должен прибавить, о действиях его по внутреннему управлению, носит отпечаток прямодушия, справедливости, даже рыцарского духа. Он никого не оскорбляет, верен слову, чрезвычайно добр. Невозможно не любить его. Он обожаем своим народом, и в его царствование Россия дышит свободно...»²⁴

Всюду, по любому поводу и без всякого повода, Морни не переставал говорить о пользе франко-русского сближения и даже союза для обеих империй и о том, что этот союз может дипломатически господствовать в Европе и во всем мире. Русская аристократия приняла графа Морни как нельзя лучше. Женившись на русской княжне Трубецкой, французский посол стал и в Москве, и в Петербурге совсем своим человеком.

Александр II явно к нему благоволил и принимал его запросто. Морни удалось без труда добиться нескольких ценных экономических льгот для французских капиталистов в России, и он, торжествуя, доносил Наполеону III в Париж: «Я вижу в России рудник для французской эксплуатации»²⁵.

Продолжением личных контактов стал визит брата царя великого князя Константина Николаевича в Париж весной 1857 г. Завершающим этапом личных переговоров была встреча императоров и министров иностранных дел в Штутгарте 13—16 сентября 1857 г., скрепленная согласием о единении политики двух держав²⁶.

Александр II обещал Наполеону не поддерживать Австрию в случае франко-австрийского конфликта по итальянскому вопросу. Наполеон обещал русскому царю содействие в восточных делах.

Однако Наполеон не собирался исключать Польшу из системы своей агрессивной политики — он стремился к превращению ее в самостоятельное государство, вассала Франции. «Со мною посмели заговорить о Польше»²⁷, — с раздражением заявил царь своим приближенным об этом инциденте. И фраза эта облетела Европу. Не подписывая никаких письменных актов, монархи разъехались. Горчаков довольно сдержанно оценил результаты этой встречи: «С одной стороны, Франция стремится к полному согласию с нами, с другой — она хочет избежать разрыва с Англией... Наши отношения с Францией остались в неопределенном состоянии, но со стремлением к движению вперед»²⁸.

Это свидание дало некоторые практические результаты, сказавшиеся, в частности, в единстве действий двух держав на Парижской конференции 1858 г., созванной для решения вопроса о политическом устройстве Дунайских княжеств. Россия и Франция выступили за расширение автономных прав княжеств, чему противились Турция, Англия и Австрия²⁹.

После свидания в Штутгарте Наполеон III ускорил подготовку к войне с Австрией. 8 июля 1858 г. в маленьком городке Пломбьер он заключил тайное соглашение с премьер-министром Пьемонта (Сардинского королевства) К. Кавуром³⁰, по которому Франция оказывала помощь Пьемонту в освобождении Северной Италии от австрийской зависимости, получая за это Ниццу и Савойю.