Александр Македонский. Гениальный каприз судьбы
Шрифт:
Александр следовал по пятам за Дарием; пробиваясь через равнину, занятую вражеским войском, он убивал каждого, кто оказывался в пределах досягаемости его меча, «разил сопротивляющихся ему в лицо, а бегущих в спины». Он так увлекся преследованием, что забыл о собственном войске.
В это время левое крыло Пармениона стояло из последних сил (атакующие его персы, инды, бактрийцы еще не знали о бегстве своего царя). Заключительный этап битвы описывает Диодор Сицилийский.
Мазей, командовавший правым флангом, на котором стояли самые лучшие и многочисленные конные отряды, жестоко теснил противника. Парменион с фессалийской конницей и другими полками, сражавшимися
Таким образом, Александр своим мужеством преломил ход битвы, но окончательная победа была одержана благодаря искусству Пармениона.
Справедливости ради отметим: другие античные историки утверждают, что Александр, «раздосадованный тем, что Парменион требует помощи», прекратил преследование Дария и вернулся к собственному войску. Какой смысл гоняться за царем в то время, как существовала угроза гибели собственного войска?
Поражение персов было ужаснейшим; оно и не могло быть иным, если принять во внимание число участников битвы. Когда все вражеское войско обратилось в бегство, «македонцы не уставали избивать отставших, и скоро все окрестности той равнины были усеяны трупами, – подводит итог Диодор Сицилийский. – В этом сражении была перебита вся варварская конница; пеших пало больше 90 тысяч. У македонцев убито было человек 500; раненых же оказалось очень много. Среди них и Гефестион, начальник телохранителей, один из наиболее известных командиров (копье попало ему в руку), Пердикка, Кен, Менид и еще некоторые известные военачальники».
Дарию вновь удалось бежать. Переправившись через ближайшую реку, он колебался: разрушить за собой мост, чтобы затруднить преследование, либо оставить. Он понимал, что если сломать мост, тысячи бегущих за ним останутся в полной власти врага. И персидский царь сказал, «что предпочитает дать переправиться преследующему его врагу, чем отнять путь у спасающихся бегством».
Благородство Дария очень мало помогло несчастным персам, злосчастный мост стал для огромнейшего войска очередной ловушкой. Курций Руф сообщает:
Толпа бегущих запрудила мост; многие, гонимые противником, бросались в реку и, обессиленные сражением и бегством, под тяжестью оружия погибали в пучине. Уже не только мост не вмещал бегущих, но и река не принимала людей, неожиданно скучивавшихся в большие массы; ведь когда впадешь в панику, больше всего боишься того, что сначала внушило страх. Александр по настоянию своих воинов разрешил бы им безнаказанно преследовать бегущего противника, если бы оружие у всех не притупилось, руки бойцов не устали; тела их были разбиты от быстрой скачки, кроме того, день уже клонился к ночи.
Александр ухитрился в этот знаменитый день и после битвы подвергнуть себя смертельной опасности и совершить подвиг. Во главе немногих спутников македонский царь возвращался в лагерь, когда ему навстречу появился отряд вражеских всадников. Увидев малочисленность недавних победителей, персы не замедлили напасть на македонян, а их предводитель непременно желал сразиться с царем. Опасность была велика, и Александр, бесстрашно бросившийся в бой против
Но и здесь не оставило в беде его обычное счастье. В самом деле, жаждущего сразиться начальника неприятельской конницы и потому неосторожно на него наседавшего он пронзил копьем, а когда тот упал с лошади, он тем же копьем сразил следующего воина и еще многих других.
Бросились на них также и его приближенные. Но и персы не гибли неотомщенными: и в общем бою всего войска не было столько горячности, как в этой стычке небольших отрядов.
После Гавгамел Дарий так и не смог оправиться. «Этой битвой он (Александр) захватил власть над Азией на пятый год после принятия царской власти», – так оценивает Юстин значение Гавгамел. Всего же Александру было 25 лет.
В столице разврата
Царь задержался в этом городе дольше, чем где-либо, но ни в каком другом месте он не причинил большего вреда военной дисциплине. Нет другого города с такими испорченными нравами, со столькими соблазнами, возбуждающими неудержимые страсти.
После поражения Дарий бежал в Мидию, надеясь укрыться в гористой части своих владений и собрать новое войско. С ним оставалась часть бактрийской конницы и его родственники. В пути к беглецам присоединились, как сообщает Арриан, 2 тысячи наемников-чужеземцев, которыми командовали Патрон фокеец и Главк этолиец. Странное дело: греки, которых Александр пришел освобождать в Азию, хранили верность персидскому царю в самые трудные для него времена; наемники следовали за беглецом, лишившимся не только войска, но и казны, и, следовательно, не могли рассчитывать на выплату жалованья.
Александра немного волновало то, что цели его похода расходятся с желаниями тех, ради кого он появился в Азии: он даже отпустил на свободу некоторых пленных наемников и вернул Афинам статуи, вывезенные персами чуть ли не 200 лет назад. Впрочем, он отложил на некоторое время и месть персам за то, что те пытались завоевать когда-то Грецию, и даже не стал преследовать Дария, ради которого оставил одного Пармениона сражаться под Гавгамелами.
Македонский царь решил воспользоваться плодами победы; возможно, его принудили это сделать македоняне, которые привыкли обладать реальными вещами и все меньше желали добывать для царя мифическое мировое господство.
Александр направился в Арбелы – здесь находилась основная база миллионного войска Дария, и, естественно, добыча досталась неплохая. Там он нашел «великое изобилие съестных припасов, немало драгоценностей и варварскую сокровищницу, в которой находилось 3 тысячи талантов серебра».
Надолго Александр в Арбелах не задержался по причине того, что его македоняне изрядно пошалили в городе и окрестностях. Юстин пишет, что «он снялся с места и со всей армией направился в Вавилон», поскольку сообразил: от множества трупов распространится зараза.
Древний Вавилон был одним из самых укрепленных городов Персидского царства. Его опоясывали стены высотой в 50 локтей, а ширина их была такая, что на поверхности стен могли свободно разъехаться две колесницы. Вавилоняне все предусмотрели на случай длительной осады: в черте города находились даже продовольственные поля, предназначенные для того, чтобы кормить защитников и горожан в случае внешней опасности.
Однако вавилоняне знали о безумном упорстве Александра, известна была и жестокость его воинов. Им оставалось только одно: сразить непрошенных гостей небывалым радушием.