Александр Македонский. Пределы мира

Манфреди Валерио Массимо

Сегодня, ощутив на затылке ледяное дыхание Таната, я решил спуститься сюда, чтобы забыть все случившееся после того, как ты покинул нас, и заснуть спокойно рядом с тобой, друг мой.

Пришла пора турме Александра построиться вновь,

как в тот день, когда мы встретили тебя в Иллирии на заледеневшем озере, под крупными хлопьями снега. Пора и нам, слишком долго зажившимся на этом свете, закрыть глаза… А когда мы проснемся, то снова будем вместе, молодые и красивые, как раньше, чтобы скакать рядом с тобой — навстречу последнему приключению. И на сей раз это будет продолжаться вечно».

ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА

Последняя часть истории о жизни Александра, возможно, самая важная и сложная для понимания, поскольку содержит много событий, которые и в первоисточниках не совсем ясны, например сожжение Персеполя, убийство Клита Черного и два заговора: заговор Филота и так называемый «заговор оруженосцев». Роман как художественное произведение не ставит перед собой задачу решить проблемы, достаточно широко обсуждаемые в историографической критике. Тем не менее, повествование может дать некоторые толкования, вполне заслуживающие внимания, особенно если учитывать общую картину, которая часто ускользает от узкопрофессионального взгляда или специализированного исследования.

Пример тому — сцена, где Парменион спрашивает у Александра о смысле разрушения Персеполя.

Во всяком случае, македонский завоеватель изображен максимально правдивым образом, в том числе и в наиболее щекотливые моменты его истории, не самые славные в его жизни. Только несколько эпизодов, представленных явно в искаженном свете неполных источников, были некоторым образом подправлены.

У читателей, а особенно у читательниц может создаться впечатление, что некоторые женские персонажи должны занимать в душе главного героя большее место. Но даже здесь я предпочел воссоздать ситуацию в максимальном соответствии с обществом той эпохи и характером Александра. В античных источниках женские персонажи, даже наиболее важные, едва обозначены; и на основании логических размышлений я постарался придать им некоторое значение и восстановить их присутствие.

Топография описанной местности приближена к действительности лишь в самых общих чертах: утерянные «Эфемериды», вероятно отредактированные Евменом из Кардии, и ссылки бематистов («путевых топографов»), дающие точное описание маршрута, позволяют лишь приблизительно воссоздать пейзажи и их особенности.

Валерио Массимо Манфреди