Александр Македонский
Шрифт:
К самым ярким проявлениям деятельности царя Архелая следует отнести учреждение им проводившегося в Дионе пышного празднества в честь Зевса. Сочетание атлетических и художественных состязаний во время этих празднеств должно было объединить в Дионе славу Олимпийских игр и афинских Великих Дионисий. Не исключено, что Еврипид написал своего «Архелая» специально для такого празднества в Дионе.
Среди последующих правителей Македонии особенно поклонялся греческой культуре и искусству Пердикка III. Здесь, как и во многом другом, он проявил, пожалуй, чрезмерную активность. Он попытался даже привлечь в Пеллу Платона, но философ, сделав не слишком удачный выбор среди своих учеников, послал туда Евфрая. Последний стал играть при дворе значительную роль, но не пользовался симпатией. Его поведение вызвало толки: мол, на царские пиры теперь приглашают только
Так проявлялось стремление Аргеадов к эллинизации населения вплоть до вступления на престол Филиппа. Прежде всего это касалось искусства, философии, некоторых практических областей: медицины, техники, военного дела и даже налоговой системы. Заимствования затрагивали в основном придворные круги и земельную аристократию, но едва ли доходили до широких масс народа. Речь шла лишь об облагораживании «благородных». За пределами этой верхушки мало кто умел писать и читать. Даже Евридика, мать царя Филиппа, только в старости постигла это искусство [14] .
14
Plut. De liberis educandis, 20, 14.
Глубоко чуждыми македонянам оставались сами основы греческого полиса с его гражданской жизнью. По-видимому, Аргеадов совершенно не интересовала эта сторона эллинской жизни. Пелла не стала греческим городом, и македоняне не имели никаких оснований для создания группировок олигархического и демократического толка. Даже учреждение новой фаланги — педзэтайров (гетайров-пехотинцев), — состоявшей из крестьян и пастухов, не привело к образованию подлинной «демократии». Такую реформу провели Аргеады, лишь когда получили для этого достаточную финансовую базу. Фаланга имела двоякое назначение: для военных целей и для поддержки народными массами царской власти. Время, когда был введен этот новый тип пехоты, определяется по-разному, и уточнить его не представляется возможным. Был ли создателем фаланги Александр I, Архелай, или правивший в течение недолгого времени Александр II, или даже сам великий Филипп — неизвестно [15] . Однако, поскольку до правления Филиппа для постоянного содержания этого нового типа войска цари не имели достаточных средств, фаланга не могла появиться до этого времени. Только Филипп, использовавший золото и серебро фракийских рудников, мог создать ту железную фалангу, которая превзошла все виды греческой военной организации.
15
См.: Frg. Gr. Hist., 72 frg. 4. Приведенный отрывок из Анаксимена не дает решения вопроса.
Именно в этом следует искать ключ ко всей политике эллинизации, проводимой Аргеадами. Они взяли от греков все дары их муз, все, что было порождено их разумом и практицизмом, и оставили в стороне все те их достижения, которые могли пошатнуть традиционные устои Македонского государства. Поэтому македоняне особенно ценили тех эллинов, которым были чужды политические страсти. Они хотели, поднявшись над общим уровнем балканско-континентальной культуры, все же остаться по сути своей македонянами.
Огромное значение для македонян имело сближение с культурой Греции, проводившееся Аргеадами в высшей степени разумно, однако не меньшую роль играли политические столкновения между греками и македонянами на территории Балкан. Греческие города, расположенные по обеим сторонам Фермейского залива, закрывали от македонян побережье, поэтому Аргеады считали необходимым либо подчинить себе эти города, либо уничтожить. И когда основанный выходцами из Аттики Амфиполь закрыл македонянам доступ к фракийским рудникам, это вызвало резко враждебное отношение к грекам. Отныне Македония стала использовать все возможности, чтобы пошатнуть положение греков на севере. Борьба с эллинами действовала на Аргеадов как своего рода возбуждающее средство: она не давала македонянам впасть в спячку, являлась хорошей школой для проводимой ими политики, сущность которой составляли без конца заключаемые и вероломно нарушаемые договоры. В то же время эта борьба послужила стимулом к окончательному объединению Македонии и превращению ее в могущественную державу.
Однако древнюю Македонию ожидала еще одна опасность, которую
Все это предвосхищало в какой-то мере распад традиционных связей, которые уже полностью отсутствовали во времена Александра и диадохов. До этого времени перед Македонией не стояли проблемы, связанные с развивающимися общественно-политическими отношениями в стране. Македоняне сумели избежать внутренних раздоров, присущих Элладе. Свобода человеческой личности, хотя эта проблема мало интересовала македонян в целом, широко культивировалась в Пелле, где весьма усердно почитали поэзию Еврипида. Вскоре необузданный дух Еврипидовой свободы овладел обитателями царского дома и двора и, возбудив страсти и желания, вырвав их из патриархальной сени Македонии, увлек в неведомые дали.
Глава II
РОДИТЕЛИ. ФИЛИПП И ОЛИМПИАДА
После смерти Архелая Македонию потрясали многочисленные внутренние неурядицы. Этим обстоятельством воспользовались иллирийцы, которые, создав государство на северо-западе Балканского полуострова, оказывали давление на горные районы Македонии и даже требовали от Аргеадов ежегодной дани. Пердикка III начал военные действия против иллирийцев, поставив на карту все, но проиграл. После ожесточенной битвы (359 г. до н. э.) македонские войска потерпели сокрушительное поражение. Четыре тысячи убитых легли на полях Линкестиды, и царь оказался одним из них.
Казалось, эта катастрофа принесет Македонии гибель. Победители, овладев горными областями, пытались захватить центр страны. В это же время с севера вторглись пеоны, а с востока Македонии угрожали фракийские племена. Македонским царем был провозглашен Аминта, не достигший еще шести лет. Всевозможные претенденты, поддерживаемые Афинами и другими врагами Македонии, пытались завладеть незавидным наследством Пердикки III. Тучи, сгущавшиеся над Аргеадами в течение нескольких столетий, наконец разразились грозой и волны варваров с востока, запада и севера вот-вот должны были захлестнуть страну.
Все эти бедствия пали на плечи юного Филиппа, который был назначен опекуном малолетнего царя, как единственный из Аргеадов, оставшийся в живых после смерти его брата Пердикки. Филипп, сын неукротимой Евридики, с детства опасался своей матери. Позднее, во времена великого стратега и военного реформатора Эпаминонда, он в качестве заложника попал в Фивы. Там он познакомился с Элладой столь основательно, как никто из македонян. Вплоть до гибели Пердикки Филипп был его сподвижником. Теперь он в свои 23 года стал регентом государства, стоявшего на краю гибели.