Александр Македонский

Шахермайр Фриц

В течение долгого времени никаких новых сведений о Дальнем Востоке не поступало. Правда, Дарий покорил пограничные с Индом облает, но впоследствии они были вновь утрачены. Греки во всяком случае туда больше не попадали. Когда Гекатей составлял свое описание земли, он тоже опирался на Скилака. Геродот, создавая свою «Всемирную историю», материал о Дальнем Востоке черпал у Гекатея, т. е. у того же Скилака. Возможно, что о некоторых вещах он расспрашивал персов, но они и сами достоверно ничего не знали. «Отец истории» оказался в этом вопросе недоверчив и исключил немало фантастического. Он охотно рассказывал об индийских псах, о хлопке, о бамбуке, о численности населения, а также об обилии золота. Лишь его сообщения о поедании больных и старых родителей основаны, по-видимому, на недоразумении и относятся к миру фантазии.

Прошло

почти пятьдесят лет между работой Гекатея и написанной Ктесием первой монографией об Индии [270] . Это ему Индия обязана своей репутацией сказочной «страны чудес». Ктесий был личным врачом Великого царя и расспрашивал всех индийцев, посещавших царский двор. Те заметили, что ионийцу нравится все удивительное, и стали потчевать его всевозможными «чудесами». Теперь он узнал еще больше о карликах, вислоухих и темноногих людях с собачьими головами, чудесных источниках, волшебных кольцах, о дереве, корни которого притягивают металлы, а также птиц и овец. Сторожащих золото грифов тоже переселили в Индию; рассказывали, что слоны разрушают стены вокруг городов, что солнце в Индии будто бы в десять раз больше, чем в других местах, а море такое горячее, что рыба, спасаясь от жары, уходит на глубину; что страна необыкновенно огромна и населена бесчисленным множеством людей.

270

От нее сохранились только отрывки у Фотия и несколько фрагментов в парадоксографической литературе.

Описание изобиловало превосходными степенями, и Ктесий, по-видимому, немало добавил от себя, чтобы почаще вызывать удивление читателей. Цветистая индийская фантазия перевита у него с легендами народов Средиземноморья. Таким образом, нам приходится продираться сквозь настоящие дебри всякого рода вымыслов.

Такой представляли себе Индию греки, когда Александр начал свой поход. Более трезвые умы не слишком доверяли этим фантастическим россказням. Александр, например, не верил в невероятные размеры Индии. Однако все разделяли представление об Индии как об отличной от остального мира стране, где можно встретить много таинственного и невиданного. Неудивительно поэтому, что Александру хотелось приподнять завесу. Как последователь и ученик Аристотеля, он стремился к точному познанию. Его господство над миром казалось ему неполным, пока он не покорил эту страну. Понятно и то волнение, которое охватило на границе Индии его самого, его приближенных, советников и, наконец, всю армию.

Мы знаем, как мало соответствовали россказни Ктесия действительности, но в одном он был прав: в Индии и в самом деле все обстояло «совсем по-иному». Культура здесь выросла не на фундаменте древних цивилизаций; очень немногое связывало ее с общими предками из долин Нила и Евфрата. Правда, область Ганга заселена теми же индоевропейцами, что и Персия, Эллада и Македония, но какое это могло иметь значение по сравнению с всепокоряющей силой природы? Жизнь на реке Инд, прежде всего в Бенгалии, определялась совершенно иными климатическими и географическими условиями. Индия — тропическая страна: в этом заключалась ее тайна, ее истинное чудо!

Социальная жизнь, религия складывались в Индии в условиях влажных и душных тропиков. Отношение к власти, специфические формы искусства, брахманы, йоги, призывавшие отойти от мирских забот, и даже буддизм — все это рождено особой атмосферой. Здесь иное солнце, времена года имеют иной ритм; удивительная периодичность муссонов обусловливает проливные летние дожди. Они-то и стали роковыми для похода Александра.

Повсюду, и в Средиземноморье и в Передней Азии, лето — время недостатка влаги, даже засух. Арабы еще и сегодня недоверчиво выспрашивают у северных европейцев о летних дождях. Проходя через Малую Азию, Сирию, Египет, Вавилон, Иран и Согдиану, македоняне находились в пределах известного им климата. Разве что вдали от Средиземного моря период летней засухи был еще страшнее.

В удивительной Индии македонян больше всего поразило то, что время осадков и самых страшных ливней приходилось как раз на лето. Этого Александр никак не предвидел и не включил в свои расчеты, вплоть до того момента, когда ливни показали ему свою мощь. У Ктесия было написано, что в Индии вообще

не бывает дождей. Александр, вероятно, расспрашивал пограничных жителей о климатических условиях страны. Но те не могли дать точных сведений. Ведь на Инде муссоны не так страшны, как в предгорьях Гималаев. Сисикотт, может быть, и сам не знал о всем многообразии индийского климата.

Таксил, однако, должен был знать о тропических ливнях, даже если в его владениях они и не были такими сильными. Ему, наверное, было известно, что на юго-восток от его страны, на пути к Гангу, с середины июня и до сентября, во время тропических ливней, нельзя и помышлять о каких-либо походах. Трудно предположить, что этот раджа, возлагавший столь большие надежды на Александра, не предостерег его. Скорее, гибрисАлександра просто не пожелала считаться с этими советами. Царь вел себя так, будто не знал о муссонах. В течение зимы Александр сражался с индийскими пограничными племенами, что было нетрудно, ибо в это время больших дождей здесь нет. В начале войны он штурмом взял Аорн, а потом предоставил войскам тридцатидневный отдых. Царь не учитывал, однако, сколь краткий срок для похода оставляла ему стихия. В это время, примерно в первой половине апреля, начинался самый жаркий и сухой период. Он продолжался до середины июня, а потом неотвратимо наступало время ливней.

Итак, трагическая судьба похода Александра была предопределена уже тем, что царь имел совершенно неправильные представления о стране. С «чудесами» темноногих и вислоухих он мог бы еще справиться, но «чудо» тропических ливней оказалось сильнее его.

У РАДЖЕЙ В ПЕНДЖАБЕ

В Северном Пенджабе Александру предстояло подчинить трех великих раджей, каждый из которых владел значительной территорией. Офис, только что унаследовавший земли своего отца, правил в Таксиле и, как это было принято, по имени столицы своего государства стал называться Таксилом.

Его власть простиралась на территорию между реками Инд и Гидасп. Могущественным соседом Таксила на востоке был раджа, происходивший из рода Паурава, которого македоняне называли Пором. Севернее их, в Кашмире, правил Абисар. В других окружавших их областях более мелкие князья, но они находились в зависимости от великих раджей.

Пор и Абисар заключили союз. Они не только оттесняли мелкие племена к югу и востоку, но и враждовали с Таксилом. Этим и объясняется готовность последнего опереться на иноземную помощь. Когда Александр был еще в Согдиане, Таксил направил к нему послов с выражением покорности, а затем поспешил в долину Кабула на встречу с Александром. Абисару это показалось достаточным, чтобы поддержать сопротивление пограничных племен македонянам. Следовало ожидать, что Пор присоединится к нему.

Весной 326 г. до н. э. все наконец было готово. Гефестион и на этот раз проявил себя прекрасным организатором. Он навел мост через Инд и приступил к строительству флота. Благодаря тому что македоняне владели теперь индийским городом Эмболима и крепостью Аорн, область Кабула, как и западный берег Инда, была надежно укреплена. В строительстве моста македонянам помог Таксил: он поставлял продовольствие и прислал всадников, которые привели в подарок Александру много скота и слонов. Переход через реку прошел вполне благополучно. Александр ознаменовал его торжественными праздничными жертвоприношениями богам, а также щедро угостил воинов. Этим он хотел показать, что только теперь и начался поход в Индию. Сперва это было мирное движение через холмы и долины. Люди радовались, видя множество пасущегося скота, обилие великолепных плодов; они дивились огромным деревьям, под которыми мог укрыться целый отряд воинов. Когда македоняне приблизились к столице, перед ней уже была выстроена армия нового вассала. На всякий случай Александр развернул свои войска. Но тут к нему подскакал Таксил, чтобы передать под власть нового правителя город и всех воинов [271] . В праздничном шествии войска вошли в город, и Александр почувствовал себя желанным гостем. В Персии ему случалось бывать и победителем, и «освободителем», и, наконец, преемником Великого царя. Здесь все было по-иному.

271

Diod. XVII, 86; Curt. VIII, 12, 7 и сл.