Александр Невский и Даниил Галицкий. Рождение Третьего Рима
Шрифт:
В 1240 г. происходит знаменитая битва со шведами, приведшими с собой на Неву норвежцев и финнов. Более чем вероятно, что шведы были лучше подготовлены, чем наспех собравшаяся дружина Александра. Шведы и их союзники, скорее всего, и численно превосходили русских. Но успех сопутствовал молодому князю. Внезапность нападения, верно рассчитанная тактика смены направления ударов поставила шведов в тупик. Вероятно, это не был полный разгром. Части шведского войска удалось уплыть восвояси. Но поражение шведов было весьма для них чувствительным. Фактически провалилась не только экспедиция, которая готовилась два года. Провалились и все стратегические планы шведов относительно невских земель и надежды на безраздельное господство в Финляндии и русской Карелии. Это был мощный удар по всей крестоносной коалиции, предрешивший дальнейший разгром немцев в Ливонской войне. Северогерманское рыцарство получило тяжелый удар.
Не будем забывать, что рыцарская агрессия была сознательно организована нашими западными соседями в момент наибольшего ослабления Русского государства, в трагический, тягчайший момент нашей истории. И только полководческий и политический гений Александра смог остановить наступление германского рыцарства, поддержанного Римом, на земли Новгорода и Пскова, на земли,
Крайне важно проанализировать исторические источники противоположной стороны, о которых не любят вспоминать западные исследователи. Придворные шведские хроникеры довольно неохотно пишут о неудачах шведских военных кампаний. В этом отношении необходимо отметить принципиально большую объективность наших летописцев, донесших до нас без умаления и прикрас самые трагические страницы нашей истории. Но в шведских хрониках тем не менее есть скупая информация, которая позволяет более полно воссоздать картину политического противостояния на Балтике в XIII веке разных народов. Определенный интерес представляет «Шведская хроника» Олауса Петри, известная по рукописи XVI столетия, но опиравшаяся на более ранние источники. «Шведская хроника» особое внимание уделяет личности королей, много и подробно описывает внутриполитические коллизии, но весьма скупа на исторические данные, касающиеся внешнеполитических аспектов шведской истории древнего периода. И все же в ней есть ряд важнейших для нашего исследования данных. Например, мы себе не совсем четко представляем, что борьба на Балтике за доминирование между этносами и политическими образованиями, начатая еще до эпохи викингов, не затихала до времени Александра Невского и носила сложный, неоднозначный характер. Мы привыкли говорить об экспансии шведов на Восток. Но у нас существуют совершенно неверные представления о новгородской политике на Балтике. Она была далека от приписываемой ей пассивности. В 1146–1147 гг. состоялся поход «руси и корелы», закончившийся разрушением шведской древней столицы Сигтуны, после чего, в качестве трофея, в Софии Новгородской появились Сигтунские врата. Это событие традиционно считается неким случайным эпизодом. Однако у нас есть данные, позволяющие поместить этот эпизод в более сложный исторический контекст, который поможет нам правильно понять и оценить значение Невской битвы со шведами, что, впрочем, уже сделали наши предки, и нам остается только подтвердить их отношение к этому событию, имея возможность взглянуть на это сражение через толщу веков, оценивая его последствия с высоты нашего времени, вооруженного инструментарием современной научной гуманитарной мысли и источниковедческой базой, формально превышающей по информативности осведомленность наших предков. Впрочем, данный тезис может быть оспорен. Итак, Олаус Петри свидетельствует: «И следует знать, что в старину язычники, эсты и карелы, а также, вероятно, пруссы и венды часто наносили Швеции немалый урон. Балтийское море кишело разбойниками: венды и, конечно, многие другие язычники, жившие на побережье, считали, что с полным правом могут грабить другие народы. Потому они хозяйничали на море, нападая то на Швецию, то на Данию. И пока не был основан Стокгольм, они беспрепятственно входили на своих шняках в Меларен и грабили побережье… эсты убили епископа Иоханнеса; убили они и некоего герцога в местечке Асканэс на острове Экере; местные жители звали его герцогом Хансом. Девять лет он пробыл в походе, сражаясь с русскими и ингерманландцами; а когда он вернулся, эсты лишили его жизни». И в другом месте: «Между тем эсты, русские, ингры и многие другие чужеземцы то и дело проникали на своих кораблях и шняках в Меларен и чинили немалый ущерб жителям прибрежных местностей. Поэтому Биргер-ярл построил Стокгольмский замок и город Стокгольм, чтобы они, подобно замку, запирали вход в Меларен; для этого они служат и поныне». Эти данные в ином свете рисуют не только картину истинных взаимоотношений народов на Балтике, но и позволяют совершенно по-иному посмотреть и на «норманнскую теорию» происхождения Русского государства. Как писали многие историки, не согласные с ней, именно западные славяне играли самую активную роль на Балтике в период призвания восточными славянами князей от варягов. Это же самое подтверждает и «Шведская хроника». Возвращаясь к интересующему нас времени, отметим ряд существенных фактов, в корне изменивших ситуацию в Восточной Прибалтике накануне вокняжения Александра Невского в Новгороде. «В год Господень 1223 король Вальдемар, второй из королей, носивших это имя, основал Ревель, покорив эстов и обратив их в веру Христову».
После этого важного сообщения автор шведской хроники переходит от истории датской к истории Швеции. «Затем королем стал Эрик Шепелявый. Родителями его был король Эрик — сын короля Кнута и королева Рикица — дочь датского короля Вальдемара. Он был коронован в тысяча двести двадцать третьем году от Рождества Христова. Был он хром и шепеляв (отчего и получил такое прозвище), но добродетелен и справедлив, с каждым поступал, как требует закон… Когда же король Эрик, одолев всех своих врагов, обрел наконец покой и выдал замуж свою третью сестру Ингеборг за человека по имени Биргер из Бьельбу, того самого, которого называют Биргером-ярлом, поскольку со временем он стал герцогом Швеции… Этот Биргер из Бьельбу был правой рукой короля Эрика, карал непокорных, да, по большей части, сам и правил страной: король был простоват и не силен в красноречии. Биргер же был скор на ум и спор на язык — потому король и ценил его услуги. В правление этого короля Эрика, в год тысяча двести сороковой от Рождества Христова, в Швецию прибыл папский посланник Гильхельм Сабинский и ввел значительные новшества для духовенства страны». Отметим этот важнейший факт. Поход на Русь шведского войска и прибытие папского посланника с важной миссией упорядочивания церковной жизни, и, надо полагать, не только с этой, совпали по времени.
Здесь важно отметь
А сейчас посмотрим, какими действиями шведов он был вызван и кто был главным действующим лицом с шведской стороны в этом продолжающемся споре за земли финнов из племен сумь и емь между Русью и Швецией. «Король же Эрик, обретя покой, задался целью обратить в христианство жителей Тавастланда, чтобы они перестали чинить ущерб христианам. Он собрал огромное войско, поставил над ним своего зятя — Биргера-ярла и, как следует снарядив, отправил в Финляндию. Там Биргер-ярл сразился с тавастами, одолел их и обратил в бегство. И приказал своим войнам преследовать врагов, но с условием: тех, кто хочет принять христианство, — не убивать и не грабить, остальных — не щадить… Чтобы держать строптивых тавастов в узде, он построил в их краях крепость, назвав ее Тавастоборг… Тем временем, покуда Биргер-ярл находился в Финляндии, в год от Рождества Христова тысяча двести пятидесятый, на Мессу свечей умер король Эрик… В то время в Гренеборге, недалеко от Энчепинга, жил прославленный человек, которого ценил и уважал народ во всей Швеции. Звали его Йоар Синий. Посовещавшись с кем следовало, он провозгласил королем сына Биргера-ярла — юнкера Вальдемара: ведь он приходился племянником покойному королю Эрику». Необходимо особенно подчеркнуть тот факт, что даже для похода в землю тавастов шведы снарядили большое войско, о чем недвусмысленно говорит «Шведская хроника». Тем более у нас нет законных оснований сомневаться в том, что на Неву шведский король снарядил еще более серьезные воинские силы. Любопытно, что, несмотря на упорное и долговременное политическое противостояние ярла Биргера и Александра Невского, начавшись в 1240 г. и окончившись походом новгородцев в Финляндию в 1256 г., это не стало препятствием для брата Александра Андрея скрыться в Швеции после неудачного противостояния Неврюевой рати в 1252 г. Факт крайне примечательный. Вероятно, определенные традиции благородного отношения к своим противникам среди средневекового рыцарства были действенным фактором внешнеполитических отношений.
Теперь пришло время внимательно изучить все аспекты сражения Александра со шведами на Неве.
Может сложиться впечатление, что история Невской битвы хорошо изучена, ход сражения подробно отображен в исторической литературе и возвращаться к этому вопросу не имеет смысла. Но это далеко не так. «Для одних историков здесь все действительно ясно и понятно, они описывают ход боя во всех подробностях, но при сопоставлении их сочинений с текстами древних рукописей выявляется масса неувязок, неточностей и пустот. Другие, стараясь максимально следовать в русле документов, приходят к выводу, что в свете имеющихся источников осуществить научную реконструкцию Невской битвы фактически невозможно. Думается, что не правы ни те ни другие. С одной стороны, нельзя подменять научные данные произвольными выкладками. С другой — внимательный анализ документальных материалов позволяет прийти к выводу, что их потенциал раскрыт еще далеко не полностью. В сообщении Новгородской I летописи, и в тексте Жития Александра Невского содержится информация, позволяющая уточнить некоторые детали и приблизиться к видению реальной картины сражения, происшедшего на реке Неве 15 июля 1240 г.».
В последнее время приходится читать много «научных критических» статей, авторы которых стремятся доказать случайность эпизода столкновения шведов и русских на Неве. Кратко останавливаясь на этой позиции, сообщаем, что все эти авторы полагают, будто со стороны шведов в Неву вошел маленький разведывательный отряд и реакция русских была неадекватной. Якобы угрозы эти «разведчики» не представляли, и их прибытие было прямо-таки случайностью, никем и никогда не планируемым предприятием кучки энтузиастов.
Исторические факты и документы говорят прямо об обратном.
Как мы сообщали выше, «9 декабря 1237 г. в своем послании архиепископу Упсалы Ярлеру папа Григорий IX призвал “католических мужей” Швеции взять на себя “знак креста” и “мужественно и мощно” обрушиться на тех варваров, что разрушили “посев Церкви Божией в Тавастии”…»
Через три года «… 14 декабря 1240 г. Папа Григорий IX направляет буллу лундскому архиепископу Уффону — главе католической церкви в Дании и его суффраганам. Папа предложил развернуть в Дании проповедь “крестового похода” против “неверных”, якобы угрожающих христианам Эстонии. Под “неверными” курия снова имела в виду русских. Как считает Рамм, эта булла была, по-видимому, вызвана сообщением о тяжелом поражении, которое понесли шведские рыцари на Неве в июле этого года. Далее, папа направил 6 июля 1241 г. буллу королю норвежскому с предложением содействовать крестовому походу… против язычников в “землях соседних”, что в то время означало, конечно, Прибалтику, районы Финского залива, где развернулась большая война против Руси. Неудачное для папства начало ее тем более активизировало деятельность курии. Подстрекая норвежского короля к походу “во славу матери нашей, святой римско-католической церкви”, папа изъявляет в этой булле согласие на замену крестового похода по обету в “Святую землю” — походом против “соседних язычников”.
Характерно, что поход против православных русских, которых папа считает за язычников, он вменяет в освобождение Гроба Господня!»
Мы можем допустить, что в булле папа под язычниками имел в виду народы Прибалтики. Но то, что новый крестовый поход нацелен на Русь, — в этом сомневаться не приходится. Эта булла раскрывает перед нами несколько немаловажных подробностей. Во-первых, поход шведов на Неву не только санкционирован папским престолом, но и контролируются его итоги. Поражение шведов заставляет папу активизировать дипломатическую активность и втянуть в противостояние с русскими и других государей Северной Европы. Никакой случайности в появлении шведов на Неве не было. И силы шведов были именно таковыми, которые вполне позволяли вдохновителям похода надеяться на положительный исход похода на Русь.