Александр Невский. Триста лет рабства

Грицук-Галицкая Ирина

В кибитке, запряженной тридцатью лошадьми, обитой изнутри китайским шелком, Огуль-Гаймыш предавалась мечтам о собственной власти и несметных богатствах. Трястись по пескам пустыни и умирать от жажды и жары она не хотела. Когда её пальчики, утяжеленные перстнями, всыпали ядовитый порошок в чашу мужа, она и не предполагала, что снадобье получено от сторонников хана Мункэ.

Орда Гаюка не успела пройти и сотой части пути, как её повелитель занемог. Когда стало ясно, что Гаюк «собрался в страну предков», орда спешно развернулась назад, в Монголию.

Империю, созданную Великим Чингисханом

в начале тринадцатого века, к середине того же века распирали уже внутренние раздоры, потому-то второй поход монголов на Русь не состоялся.

К концу пути Александр и Андрей узнали, что хана Гаюка нет в живых, а Монголия снова готовится к курултаю. Они поспешили в Каракорум.

Великолепие Монгольской столицы потрясло корыстного Александра. Шатры, шитые золотом, шелковые ткани, красивые женщины, богатые базары не шли ни в какое сравнение с суровой русской действительностью.

Ставку Огуль-Гаймыш братья Ярославичи нашли на берегу ручья, омывающего прекрасную долину. Великолепный шатер, поддерживаемый множеством, окованных золотом столпов, изнутри и снаружи был украшен шелковыми тканями. Огуль-Гаймыш восседала на троне, который был похож на мягкое ложе. Над её головой слуга держал зонтик, осыпанный драгоценными камнями.

Лицо женщины, облаченной в желтые шелковые одежды, было искусно накрашено, отчего скулы казались выше, а азиатские раскосые глаза, обведенные черной краской, казались широко открытыми. Высокая ботта 32 , глубоко сидевшая на лбу красавицы, была увенчана пучком страусовых перьев и звенела золотыми подвесками.

32

Ботта – конусообразный головной убор монгольских женщин.

Александр восхищенно, во все глаза смотрел на приоткрытый, накрашенный кармином рот Огуль-Гаймыш, и та поняла, что произвела на русского багатура ошеломляющее впечатление. Ханша перевела взгляд на князя Андрея. Высокий красавец с русыми кудрями до плеч и здоровым румянцем на щеках, смотрел на Огуль с едва заметной насмешкой. Это задело её самолюбие.

Драгоценные соболя на царскую шубу и изделия русских золотарей больше не занимали её воображения. Огуль во все глаза рассматривала русских богатырей.

Братья Ярославичи выделялись из толпы монголов, окружавших трон царицы, словно львы в стае обезьян. Особенно младший, князь Андрей.

Вдова хана Гаюка, Огуль-Гаймыш, возжелала любви русского красавца – князя.

Каракорум братья Ярославичи покидали, став в одночасье врагами.

Младший брат Андрей Ярославич получил от Огуль-Гаймыш право на княжение во Владимире, что автоматически делало его Великим князем Руси. Александру ханша отдала разоренный Киев, который перестал существовать не только как столица, но и как рядовой город. Мечты Александра о Великом княжении и о беспредельном господстве на Руси в очередной раз рухнули.

20. Летописец – монахиня Мария

Сколько может страдать женская душа!? И что могут родить страдания!? Об этом ли мыслила княгиня ростовская Мария

Михайловна, когда перебирала в памяти жизнь свою, расколотую на две части войной с татарами. В той довоенной жизни, Ростовский князь Василько, старший сын Константина Мудрого, собирая дань по поручению отца, кружил по городам и весям, приглядывая себе невесту. Когда въехал на двор черниговского князя и увидел в толпе девушек Марию, понял, что именно её искал так долго.

Перед нашествием Батыя в семье князя Василько и Марии было уже двое сыновей. Старшему Борису пошел двенадцатый год, младшему Глебу было около пяти. Призыв Великого князя Юрия выступить на бой с врагом Василько встретил так, как подобало воину и защитнику отечества. Не дождавшись помощи ни от Всеволодовичей, ни от Ярославичей, он вместе с родными братьями Константиновичами принял бой на Сити. В бою был пленен воеводой татарским Бурундаем, который восхитился силой и мужеством и красоте ростовского князя. Бурундай предложил плененному Василько забыть обиды и послужить хану Батыю. Русский князь с гордостью отверг предложение Бурундая и был убит в лагере врагов.

Оставшись вдовой, Мария Михайловна ушла в монастырь с желанием писать летопись событий, чтобы оставить память о злых годинах потомкам. Она написала житие своего мужа, в котором прославила его мужество и красоту и доброту:

«Был же Василько лицом красив, очми светел, и грозен, храбр паче меры на охоте, сердцем легок, до бояр ласков. Никто же от бояр, кто ему служил, и хлеб его ел, и чашу пил, и дары имал, тот никакому иному князю уже не мог служить за любовь его. Крепко же слуги своя любя, мужество же и ум в нем жили, правда же и истина с ним ходили. Был он сведущ во всем и искусен, и княжил он мудро на отчем и дедовом столе; а скончался так, как вы слышали».

Благодаря писанию Марии Ростовской мы можем удостовериться, что во времена Батыевой рати были на русской земле истинные герои, но, как и положено истинным героям, они отдали жизни свои за освобождение отечества от врага.

Только любящая женщина могла написать такое:

Уж нам к своим милым ладамРуками не прикоснуться,Очами не дотянутьсяИ думами их не достать.Застонал, братья, Киев от горя,От напасти Чернигов.

Печаль обильная потекла по Русской земле…

Прошло время, и другое потрясение пережила Мария. В Орде был убит её отец, Черниговский князь Михаил. Монашеский чин обязывал Марию быть кроткой, терпеливой, безропотной. И она молчала, но изливала свои слезы на пергамент. Так родилось «Слово о полку Игореве», где в иносказательной форме, выражался страстный призыв к соотечественникам, мстить врагам за погубленные жизни, за слезы вдов, за искалеченные судьбы русских людей, мстить, мстить, мстить….

Вступите же, господа, в золотые стременаЗа обиду сего времениЗа землю Русскую…