Александр Солоник - киллер на экспорт
Шрифт:
— У нас в Аджарии и хуже бывает. — Тот, кого Мустафа назвал Гелой, закурил от предупредительно поднесенной зажигалки.
— Братишка, устал? Чего хочешь? Может быть, выпить? Закусить? Или куда съездим, телок снимем, порезвимся?
— Да нет, времени мало, — вздохнул гость. — Мне в магазин надо.
— К своему барыге, бизнесмену? — понимающе улыбнулся Свеча.
— Да нет, торговать…
Свечников выразительно поглядел на Мустафу, и тот прочитал в этом взгляде: мол, ты чего, кого ты ко мне привел? Разве нормальный
Мустафа за спиной грузина лишь пожал плечами. Какая разница, чем он занимается? Главное, что этому Геле что-то известно.
— Для чего, мы, значит, сюда приехали? Тут такая ситуация, — Свечников мгновенно сориентировался, как ему следует беседовать с этим торгашом, который наверняка не прочь закосить под крутого бандита. — Был на Москве один сученок, Солоник его фамилия, а погоняло — Македонский. Киллер долбаный, козлина, много уважаемых людей завалил, много горя после себя оставил. Бобона, Мишу Глодина, Калину и Отарика тоже, говорят, он. А главное — братана моего, Валеру, застрелил. О Глобусе, часом, никогда не слышал?
Гела испуганно заморгал глазами. Видимо, уже жалел о своем согласии помочь этим бритоголовым. Одно дело изображать из себя крутого мафиози перед закошмаренными челноками из российской провинции, да еще при поддержке вора в законе Резо, совсем другое — вот так вот напрямую общаться с московскими бандитами. В том, что перед ним настоящие, патентованные бандюги, сомневаться не приходилось.
— Что-то слышал, — произнес грузин уклончиво. И тут же нашелся: — Говорят, очень уважаемым и авторитетным человеком был.
— Вот мы и хотим наказать его убийцу, киллера этого, — ухмыльнулся Свеча. — Кровник он мой, понимаешь?
— Понимаю.
— Получается, что он и ваш кровник, — прищурился гость из Москвы. Пахана вашего завалил, неужели простите ему? Ведь тем самым он вроде бы всех вас оскорбил, а за такие вещи надо отомстить.
Кавказец дипломатично промолчал. Вопрос, заданный московским бандитом, прозвучал слишком откровенно.
— А Резо ваш, земля ему пухом, вроде бы как пробил, где Македонский живет? — давил на грузина Свеча. — Как раз перед смертью? Было такое?
Гела говорил медленно и, понимая, что в таких случаях принято фильтровать базар, тщательно подбирал каждое слово.
Рассказал, что с Резо они знакомы были года три, вместе сюда приехали. Резо не раз похвалялся, будто бы он настоящий вор в законе. Так ли это или нет, Гела не знает. Но дела он заворачивал хорошо, с умом, и был знаком со многими авторитетными людьми, с уважаемым законником Вахо, например.
— Знаем о Вахо, в Москве нам рассказывали, — перебил гостя Свечников.
После этого кавказец немного осмелел, и рассказ о поездке в ночной клуб „Морской“ прозвучал уже более обстоятельно. Гела как раз сидел за рулем „БМВ“ Резо и слышал разговор слово в слово.
— А потом Мамука, земля ему пухом, ту гогонэ, шени дэда,
— А потом? — Свечников нетерпеливо заерзал на стуле.
— Ну, мы его пасти начали. Ездили несколько раз, смотрели, прикидывали.
— Ты сам его после того разговора в „Морском“ видел?
Резо наморщил лоб.
— Один раз. Только издали.
— И как он выглядел? — вступил в разговор Мустафа.
— Ну, невысокий такой, спортивного вида, светловолосый.
На столик легла пачка фотографий.
— Гела, братишка, взгляни. Он это? Тот, который с Резо тер?
Грузин рассматривал снимки предельно внимательно, вглядываясь в каждый, и спустя несколько минут утвердительно кивнул.
— Он, не он — не знаю. Сами понимаете: фотография — это тебе не то, что живой человек. Но очень похож.
— Слушай, а твой Резо перед смертью что делать собирался? — спросил повеселевший Свеча, окончательно уверовав в то, что незадолго до своей смерти „апельсин“ действительно обнаружил неуловимого Македонского.
— Нас с покойным Мамукой послал, чтобы его дом отыскать. Мы съездили, потом обо всем Резо рассказали. А уж что он делать хотел, не знаю, не говорил он нам.
— А где дом Македонского, ты запомнил? — поинтересовался Мустафа.
— Да. Он в Лагонисе живет.
— Где это?
— На машине минут двадцать-тридцать отсюда. Недалеко.
В глазах Свечи загорелись недобрые огоньки. Поднявшись, он подошел к Геле поближе и спросил свистящим шепотом, от которого у кавказца по коже побежали мурашки.
— Показать сможешь?
— Смогу конечно же, — с готовностью кивнул Гела.
Свечников облегченно вздохнул. Человек, который так много значил в его жизни, находился совсем близко.
— Слушай, Гела, — произнес бригадир, не скрывая охватившего его нетерпения, — ты сколько в день в своем магазине имеешь?
Тот наморщил лоб.
— Ну, баксов сто, сто десять, а если повезет, сто пятьдесят чистыми. Но теперь какая торговля. Праздники, не сезон.
— Если завтра утречком покажешь его дом, дам тебе штуку, — пообещал Свеча и, кивнув Мустафе, добавил: — Отвези братишку куданибудь в кабак или клуб какой, оттяни по полной программе. А завтра с утрянки делами займемся…
В восемь утра юркий „Фольксваген-Гольф“, взятый Мустафой напрокат, остановился неподалеку от просторной белоснежной виллы.
За рулем сидел Мустафа, рядом с ним Гела. Свечников на заднем сиденье буквально пожирал глазами трехэтажный дом.
— Тут? — спросил он.
— Да, тут, — подтвердил грузин и поморщился — вчера он выпил лишнего и теперь у него страшно болела голова.
— Пробивали хоть, на кого хата записана? — поинтересовался у него Мустафа.
— Выясняли — съемная.