Александровский cад
Шрифт:
– Я сейчас, только отпущу человека.
Однако Варфоломеев, увидев второй том Карамзина, неожиданно отложил сверку карточек, вскочил из-за стола и преградил дорогу хозяйке. Женщина удивленно посмотрела на него.
– Ну, вот и все, – потирая руки, пробормотал он. – В следующий раз не забудьте отметиться, а то сами знаете – непорядок.
– Да-да, конечно, – кивнула Климова и попыталась обойти назойливого посетителя. Но тот и не думал ее пропускать. Варфоломеев неожиданно схватил вдову за руку и затараторил
– А я тоже в некотором роде книголюб. Собиратель, да-с. Давайте-ка я у вас что-нибудь приобрету. Вам ведь деньги-то теперь нужны? Я вам хорошую цену дам. Ну вот, например…
Варфоломеев повернулся к стеллажам и сделал вид, что выбирает книгу. Но неожиданно выхватив из рук Климовой фолиант, начал невероятно быстро его пролистывать.
– Вот хотя бы эту! – небрежно сказал Герман Степанович.
Хозяйка, ничего не понимая, смотрела на удивительного старика, который очень внимательно стал рассматривать некое подобие карты на форзаце старинного тома.
Наконец, Варфоломеев взглянул на Климову из-под очков и гордо заявил:
– Я дам вам за нее тысячу рублей.
Пришедшая в себя от внезапного натиска хозяйка попыталась взять книгу обратно, но Варфоломеев ее не отпускал:
– А если две тысячи?
– Простите, но эту книгу я уже обещала, – ответила она и покосилась на кухню.
Герман Степанович удивленно вскинул брови.
– Кому?! Климова замялась:
– Какая вам разница?
Варфоломеев хотел продолжить торг, но присутствие управдома, который продолжал сидеть в прихожей, его остановило.
– Что ж, дело ваше, – равнодушно произнес он и стал собираться.
Уставший все это время молчать управдом решил успокоить Германа.
– Далась вам эта книжка, – простодушно воскликнул он. – Я вам, если надо, пуд таких натаскаю. Когда топить перестали, мы ими буржуйки растапливали.
Герман Степанович остался равнодушен к словам управдома. Застегивая портфель, он неотрывно смотрел в зеркало, висящее у двери. Он видел, как Климова протянула книгу Анне, и та, поблагодарив, вышла из квартиры.
– Вот когда в пятой квартире… – продолжил управдом.
Но Варфоломеев так и не узнал, что случилось в пятой квартире. Он заспешил в прихожую и, не прощаясь с хозяйкой, засеменил вниз по лестнице.
Англичанку Варфоломеев нагнал только на Рождественке. Она очень спешила, сжимая под мышкой книгу. Герман не отставал. Погоня завершилась у дверей «Метрополя». Анна проскользнула в холл гостиницы, а Варфоломеев был вынужден остановиться у витрины, в которой отражался Малый театр. Немного подождав, Герман Степанович подошел к швейцару и, как бы между прочим, заметил:
– Ух, хороша чертовка! Скажи-ка, любезный, вот эта дамочка из постояльцев или как?
Пожилой швейцар осмотрел Германа с ног до головы и с
– Хороша, да не про твою честь!
Варфоломеев усмехнулся и достал из кармана сторублевку.
Выражение лица стража гостиничных ворот тут же изменилось. Его глаза забегали, и он вкрадчиво произнес:
– Так вы дамочкой интересуетесь?
Наступила неловкая пауза. Герман Степанович не стал затягивать этот спектакль и незаметно сунул швейцару купюру.
– Дамочка – заграничная, почитай уж недели две как вселилась.
Герман зашуршал новой бумажкой.
– Из англичанов, кажись, – тут же среагировал швейцар, – двадцатый люкс на третьем этаже…
Варфоломеев развернулся, но, уходя, услышал за спиной:
– Не поздновато за такой кралей ухлестывать?
Он остановился, улыбнулся и протянул для прощания руку. А когда рука швейцара коснулась его ладони, сжал ее так, что тот присел и скорчился от боли.
– У нас еще все впереди, – мягко сказал Герман Степанович, брезпиво вытер свою ладонь о швейцарскую ливрею и направился к телефонной будке.
Глава 20
Вечером Алексей не мог уснуть. Он сидел за столом и чертил схемы, которые обычно помогали ему решать самые сложные задачи. Но в этот раз ничего не складывалось. Казарин-старший налил чай в две кружки и сел напротив сына.
– Что, не получается?
Алексей потянулся, разгибая затекшую от долгого сидения спину.
– Ничего, – зевнув, ответил он и снова взялся за карандаш. – Вот смотри: адреса вдоль маршрута Сталина, что были на записке, тут, тут… и тут.
Алексей отметил на своей схеме какие-то точки и обвел их синим химическим карандашом.
– Но за эти дни ни один гад там так и не появился. Зато, – Алексей перешел к другой части схемы, на которой были нарисованы несколько заштрихованных кружочков, – мы имеем странную драку в ресторане Дома литераторов, убийство в трамвайном парке… и убийство в Лебяжьем переулке. И там, и там, и там появления Иосифа Виссарионовича ждать абсурдно. Это ж ясно.
Владимир Константинович положил большой кусок рафинада в полотенце и, ударив по нему кулаком, возразил:
– А почему вы все решили, что покушение будет устроено на Иосифа Виссарионовича?
Алексей удивленно смотрел на отца.
– Что значит «почему»?! А на кого ж еще? Казарин-старший не торопясь извлек из полотенца раскрошенный сахар и протянул один из кусков сыну.
– На-ка, так слаще думается.
Он молча сделал глоток чая, вытер руки и, взяв карандаш, что-то обвел на листе. I Юлучился большой треугольник, объединяющий все детали Лешкиной схемы.
– А тебе не кажется, – невозмутимо произнес Владимир Константинович, – что все эти люди ходят за тобой по пятам?