Алексеев. Последний стратег

Шишов Алексей Васильевич

Пронин:

Покорно благодарю. Смею добавить, что судьба Главного комитета и всего Союза офицеров всецело находится в ваших руках. Полковник Новосильцев (председатель Союза офицеров армии и флота.
– А.Ш.) арестован и находится в Витебске.

Алексеев:

Поговорим в Могилёве. О полковнике Новосильцеве я знаю».

После этого телефонного разговора новый начальник штаба Ставки

отбыл из Витебска по железной дороге в Могилёв. Алексеев теперь знал точно: вооружённых эксцессов не будет...

Той же ночью генерал-лейтенант Лукомский доложил о ситуации низложенному Верховному генералу Корнилову:

— Что будем делать, Лавр Георгиевич? У нас есть верные войска - Славянский ударный полк, носящий ваше имя, Текинский конный, Георгиевский батальон. Можно быстро организовать офицерские и юнкерские отряды. Можно положиться на вольное казачество...

— Александр Сергеевич. Сейчас этого делать никак нельзя. Нельзя доводить дело до вооружённого сопротивления отряду, который прибудет сюда с генералом Алексеевым.

— А что же нам тогда делать?

— Дальнейшее сопротивление было бы глупо и преступно.

— Я вас понимаю.

— Пойдите на телеграф, заявите столице, что мы подчинимся генералу Алексееву. И сообщите, что ему в Ставке не угрожают никакие неприятности.

— Значит, Лавр Георгиевич, вы добровольно соглашаетесь на арест и суд военного трибунала?

— Соглашаюсь. В остальном, Александр Сергеевич, мы положимся на генерала Алексеева. Он, как вы знаете, не оставит нас в крайней беде. Идите на телеграф.

— Слушаюсь, ваше превосходительство...

Так 1 сентября Корнилов принял решение подчиниться судьбе. Он понял, что идея введения в России военной диктатуры Верховного главнокомандующего потерпела полное фиаско.

Алексеев прибыл в Ставку тем же утром. Настроение его было мрачным. По пути он узнал много тревожных вестей, суть которых сводилась к тому, что избежать прибытия войск, враждебных «корниловщине», в Могилёв ему вряд ли удастся. На витебском вокзале поезд, на котором ехал Михаил Васильевич, встречали председатель Витебского совета Г. С. Аронсон и член совета Е. В. Тарле, в будущем известный советский историк. Они зашли в вагон и стали высказывать генералу свои опасения:

— Михаил Васильевич, мы как полномочные представители Витебского совета хотим предостеречь вас от военной опасности в Могилёве.

— Господа, никаких вооружённых эксцессов в Ставке не будет.

— Но там же Корнилов и верные ему войска.

— Ну и что из этого? Я согласен с Керенским по поводу поиска мирного выхода из возникшего конфликта. И буду этого добиваться. На это у меня есть полномочия правительства.

— Мирного выхода из конфликта с Корниловым?

— Да. Мне об этом лично сказал вчера сам Александр Фёдорович.

Аронсон и Тарле удивлённо переглянулись. Потом они показали телеграмму за подписью Керенского на имя полковника

Короткова с приказанием наступать на Могилёв. Телеграмма была перехвачена Витебским советом:

— Смотрите, Михаил Васильевич. Вот прямой приказ Керенского начать боевые действия против корниловской Ставки.

— Не может быть такого.

— Как не может быть? По нашим данным отряд полковника Короткова сейчас находится уже на станции Лотва в двадцати километрах от Могилёва.

— Надо его остановить немедленно. Русский солдат не будет стрелять в такого же, как и он, фронтовика...

Ошарашенный текстом телеграммы Алексеев не на шутку встревожился. В тот день он узнал много неожиданного. Оказалось, что Витебский и Смоленский гарнизонные комитеты собирали отряды для посылки их по железной дороге в «гнездо» корниловцев. В Оршанский железнодорожный узел прибыл по личному распоряжению Керенского сводный отряд под командованием полковника Короткова, о чём начальник штаба Верховного оповещён не был.

Уже в первые минуты пребывания Алексеева в Могилёвском штабе ему позвонил командующий Московским военным округом полковник А. И. Верховский, который через несколько дней сменит на посту военного министра Керенского:

— Сегодня выезжаю в Ставку с крупным вооружённым отрядом из войск московского гарнизона.

— Цель такой экспедиции, господин полковник?

— Верховный главнокомандующий требует немедленного ареста генералов Корнилова, Лукомского и других мятежных личностей...

— В три часа дня Алексееву из столицы позвонил уже сам Керенский.

— Михаил Васильевич, вами наведён порядок в Ставке? Было ли оказано сопротивление?

— Здесь всё спокойно. Никаких эксцессов со стороны чинов Ставки и частей Могилёвского гарнизона.

— В это трудно поверить. Столичные газеты в своих экстренных выпусках продолжают пугать население военным мятежом генерала Корнилова.

— Всё это вздор, выдуманный газетчиками. Александр Фёдорович, прошу помнить, что я принял на себя перед вами обязательство путём одних переговоров окончить дело. Мне не сделано было даже намёка на то, что уже собираются войска для решительных действий против Могилёва.

— Михаил Васильевич. Это инициатива Петроградского совета и их сторонников в Витебске и других тыловых городах. Я как глава правительства дело до военного конфликта доводить не хочу.

— Тогда дайте мне полную свободу оперативной деятельности в объёме должности начальника штаба Ставки. Войну же Петроградский совет не отменял.

— Пока я нахожусь в Петрограде, считайте себя моим полномочным представителем на фронте...

С прибытием Алексеева в Могилёв генерал Корнилов и его ближайшие сторонники из числа чинов Ставки были арестованы. Сопротивления они не оказали. Были проведены аресты и на фронте. Под стражу взяли весь наличный состав Главного комитета Союза офицеров армии и флота.