Алексис Бронте: Тайны королевского рода
Шрифт:
– Значит, он убьет меня?
– Он будет убивать тех, кого ты любишь, - пояснила бабашка, - пока ты не поймешь, как больно обошлась с ним в день его изгнания с небес.
– Он будет убивать и тех, кто полюбил тебя, - добавила мама, вытирая слезу со своего лица.
– Так вот из-за чего умер папа, верно? – уточнила я, уже сама не сдерживая слезы. – Он убил его?
По маминым глазам можно было поныть, что я права.
«Ты можешь убить меня, Люцифер», - мысленно обращалась я к нему, - «но только не мою семью. Ты слышишь? Я не позволю тебе их убить!»
Я не смогу выдержать их смерть, так же, как и гибель Джеймса и Марка. Что я могла сделать? Как я могу их защитить, если моя же любовь их уничтожает?
«Почему бы вам не уехать в какой-нибудь другой город, Хелен?» - вспоминала я разговор с Марком.
«Уехать», - повторила я про
***
Я все-таки решила сдержать обещание и показать Марку в городе все самые красивые и незабываемые места. Но не только это я планировал сделать сегодня.
Тихо собрав чемоданы, я напоследок осмотрела дом, в котором жила с самого рождения. Я еще раз осмотрела местность в которой не один раз пряталась от мамы из-за того что сожгла или разбила какую-то ценную реликвию. Я еще раз взглянула на портрет отца и на девиз нашей семьи.
«Я больше никому не позволю умереть из-за меня», - мысленно поклялась я, вдыхая напоследок уютный аромат родного дома, после чего взглянула на письмо, написанное для бабушки и мамы.
Держа в руке шершавую бумагу, я стала наблюдать, как искорки огня исходящие из моих рук уничтожали причину, по которой родные могли захотеть меня искать.
«Они должны жить дальше и забыть меня», - твердила я, с грустью представляя лицо мамы, когда она обнаружит, что меня нет.
Я была уверена в том, что бабушка меня поймет, скорее всего, она знала, что я так поступлю, но мама первое время будет в не себя от ярости и в конечном итоге начнет меня искать. Она не успокоится, во что бы то ни стало.
Единственное решение этой проблемы – стереть память у всех кто меня знал.
Марк оказался на опушки ровно в полночь как мы и договаривались, он был в недоумении, почему я выбрал столь позднее время, и я безо всякого труда объяснила ему, что именно ночью этот городок становиться таинственным и чарующим. Именно в это загадочное время интересно бродить по старым заросшим улицам.
– Вы наверно удивитесь, но мне есть, что вам показать, - начала я, пытаясь скрыть тревогу в голосе. – Правда только это место находить далековато отсюда придется идти примерно час, но оно того стоит.
– Признаюсь, вы меня заинтересовали, - ответил юноша на мои слова. – С вами я готов идти куда угодно, даже если дорога займет несколько недель или месяцев.
На его слова я лишь мило улыбнулась, продолжая путь.
– Расскажите что-нибудь о себе, мистер Демаре, - попросила я, дабы прервать затянувшееся молчание. – Какой из посещаемых городов вам понравился больше всего?
– Трудно судить, учтя, то, что по всему миру твориться хаос, - недолго думая ответил он. – Но, пожалуй, в городах России спокойнее всего: там ты не встретишь людей помещенных на сжигания ведьм.
– Что-то произошло? – спросила я, как можно осторожнее, заметив резкую перемену в его лице.
– В Германии я знал одну девочку, - юноша явно не хотел об этом говорить, было заметно, что воспоминания задевают его старые раны на сердце, которые он так усердно пытался залечить. – Мы с ней познакомились в приюте в маленьком графстве Геннеберг, у нее никого не было из родных. Все погибли на войне. Как-то раз мне рассказывали про ее старшего брата Джимми Сореля, в девятнадцать лет он добровольно ушел воевать, но так и не вернулся. Никто не знал, где он, поэтому его внесли в список, как без вести пропавший воин. Ее подкинули в приют в рваной простыне, на которой в углу была вышита надпись «Л. Сорель». Все пытались догадаться, как же ее зовут и в конечном итоге няня решила назвать ее Лулу, наверное, потому что Лу – было первое, что она сказала в детдоме. Я оказался в приюте в возрасте двенадцати лет, Лулу же исполнилось десять. Она была очень веселой и любопытной девчонкой, верила во все сверхъестественное. Часто придумывала всякие легенды и рассказы о вампирах и ведьмах, но ей никто не верил пока офицеры не пришли в наш город. В тысяча шестьсот двенадцатом году в наш приют наведалось пятнадцать офицеров с целью обнаружении ведьм. Тогда мы с Лулу гуляли в саду, и нашли черного котенка, он был голодным и тощим. Казалось, если до него дотронутся, то все кости сломаются. Лулу всегда жалела бездомных, и этот котенок был не исключением. Она хотела его накормить, хоть самую малость, не смотря на то, что сама едва ли могла ходить. Мы принесли его в кладовку, где повара хранили молоко и хлеб. Стоило нам покормить
– Вы уверены, что это был он?
– спросила я, не зная, что еще сказать по поводу того ужаса который мне доводилось услышать.
– Да, - нервно сглотнул он, - я слышал, как его звал главнокомандующий.
– Неужели он не узнал свою сестру? – не понимала я, и казалось, что я нахожусь в этом костре и ощущаю всю боль, сгоревших в огне, людей.
– На совершеннолетие меня выпустили с приюта, - продолжал рассказывать Марк Демаре, - первым делом я хотел найти Джимми Сореля, поэтому, прежде всего, навел справки о его месте проживания и семье, в которой он вырос. Как оказалось, он не знал, что Лулу родилась, он думал, что она умерла в утробе матери, когда взорвался их дом, но оказывается, что Эмма Сорель родила девочку за день до смерти и оставила ее у своей соседки, которая выжила после взрыва. Не трудно догадаться, что это она подкинула девочку в детдом. За не долго до смерти Джимми успел посетить кладбище, где похоронили его родителей, но сестру свою среди родителей он не нашел. Соседка, Марта Этекс, тоже была на кладбище в тот день и рассказала, что отнесла девочку в приют. Она рассказала ему все, что только знала, и только тогда он понял, что единственная десятилетняя девочка в приюте была его сестра. Он не смог перенести это и сжег себя заживо, привязав к стулу посреди комнаты своего нового дома, дабы наказать себя за смерть сестры.
– Какой ужас, - еле слышно прошептала я, все еще находясь в шоке.
Сейчас я понимала, почему Адам Демаре не боится своего внука и разрешает ему здесь жить, ведь Марк когда-то потерял своего друга невинную маленькую девчонку по имени Лулу.
– Мне очень жаль Лулу и всю ее семью, - добавил он тихо.
– Жалейте не мертвых, а живых, - проговорила я, словами бабушки положив сочувственно свою ладонь на плечо Марка. – Лулу сейчас куда лучше, чем нам согласитесь.
– Пожалуй, вы правы, мисс, - согласился юноша, зашагав дальше.
Мы обошли дремучие леса, а это значило, что совсем скоро должны были прийти к нужному месту, где я время от времени провожу время, раздумывая о том, что меня тревожит и вводит в заблуждение.
– Вы верите в Рай и Ад, Хелен? – спросил Марк Демаре неожиданно.
– Я верю лишь в то, что вижу своими собственными глазами, - ответила я, после чего тут же вспомнила Джеймса и то, что мне пора поскорее попрощаться с Марком и уехать в другой город подальше от тех, кто мне так дорог и любим.
– Мне всегда почему-то казалось, что ведьмы верят во всех магическое и сверхъестественное, - продолжал он, – ведь вы – часть волшебного мира. Вы принадлежите к нему, разве нет?
– Вы как всегда правы, но тем ни менее у каждой ведьмы есть грань в вере и волшебстве. Мы знаем о Боге и Дьяволе, но, как и все остальные никогда их не видели. Мы верим в то, что они существуют или нам внушили эту веру, я не знаю. В любом случае мы одни. Но чтобы легче жить, людям надо во что-то верить.
Мы, молча, прошли по сугробам к поляне, где весной природа благоухала и радовала глаз, где ручей исполнял свою звонкую жучащуюся мелодию, в унисон, сливаясь с пением птиц сидящих на ветках деревьев. Сейчас же реку покрыл толстый слой льда за месть воробьев и соек, громко и неугомонно каркают вороны, внимательно следя за каждым твоим шагом.