Алешкина любовь. Простая история.
Шрифт:
— Спокойней, значит, так, да?
— А что? Конечно! — все так же простодушно ответила Сашка, не замечая, как все больше и больше мрачнеет Данилов.
— Да-да, — протянул он, постучав пальцами по столу.
Сашка наконец поняла его огорчение и поспешила поправиться:
— То есть… Я не против… Все как-то недосуг… Опять же рекомендации надо просить у кого-то… В общем… вы не думайте… Я — готова.
— Вы так считаете? — качнул головой Данилов. — А может ли быть настоящим, коммунистом человек,
— Это кто трясется? — вспыхнула Сашка. — Я?!
— Да, вы! — холодно ответил Данилов.
Сашка медленно поднялась.
— Ну спасибо, Андрей Егорыч! Удружил. Вот уж не ждала такого привета…
— Сядь! — коротко бросил Данилов.
— Нет уж, чего там… Не за таким разговором я сюда ехала, — махнула она рукой, отворачиваясь.
— Сядь и слушай! — хлопнул Данилов ладонью по столу, сам вскакивая.
Сашка вздрогнула, испуганно заморгала и послушно села. Таким ей его еще не приходилось видеть. Данилов взволнованно прошелся по кабинету, потом присел рядом с ней на стул и заговорил:
— Обиделась? А мне не обидно узнавать про тебя такое? Выходит, тебе и в самом деле жалко делиться с соседями. Свои хорошо живут — и ладно! А на других тебе наплевать!
Сашка не ответила, целиком уйдя в свою обиду.
— Помнишь, я к вам приехал летом, ну когда вдовы ваши загуляли? — снова заговорил Данилов уже гораздо мягче. — Вот я тогда первый раз тебя по-настоящему разглядел и подумал: «Большое сердце у человека, и много добра он может сделать людям». Поэтому я тебе и помогал, как мог. А ведь в Кисловке тоже есть и вдовы солдатские и вообще неважно живется людям. Что же с тобой случилось, Саша? Неужели ты и в самом деле так очерствела сердцем?
Сашка круто обернулась к нему.
— Ты до моего сердца лучше не касайся! — глухо сказала она и криво усмехнулась. — Какой сердцевед нашелся!
Данилов невольно опешил от этой грубости, нахмурился и встал.
— Прошу извинения, если я вас обидел. Я этого не хотел, — подавленно сказал он и отошел. Подумал и снова сел за стол. — У вас есть еще какие-нибудь вопросы ко мне? — вежливо и официально спросил он.
Сашка поморщилась и искоса посмотрела на него. Похоже, она пожалела о своей грубости, но гордость не давала ей признать свою ошибку.
— Да нет… Все… Прощайте, Андрей Егорыч!
— Всего хорошего! — наклонил голову Данилов, вставая.
Сашка помедлила мгновение, пристально глядя на него, но Данилов не поднял на нее глаз, и она резко повернулась и пошла к дверям. Уже взявшись за ручку, она оглянулась и встретила его взгляд.
— Что же вы, Андрей Егорыч, — с горьким упреком вырвалось у нее, — точили меня тут, точили, а сами ни слова,
Она покачала головой и хотела уже выйти, но Данилов, только сейчас понявший все мотивы ее поведения, поспешно остановил ее:
— Подождите!
Он выскочил из-за стола и подбежал к ней.
— Саша… то есть, простите, Александра Васильевна… Я ведь не думал так расставаться с вами. Я собирался на днях поехать по колхозам и обязательно заехал бы к вам попрощаться.
Сашка недоверчиво посмотрела на него.
— Не верите? Честное слово! А кстати, хотите, поедем вместе? Вам тоже будет полезно посмотреть кое-что…
— Хочу! — так быстро вырвалось у нее, что она даже смутилась. Но Данилов, обрадованный примирением, даже не заметил этого.
— Ну и прекрасно! Завтра же и выедем.
И вот они осматривают большой светлый коровник в каком-то колхозе. Молодой парень в комбинезоне включает рубильник, и механический раздатчик кормов приходит в движение. Ковши с кормами плывут вдоль кормушек, останавливаются точно перед каждой кормушкой и опрокидываются.
— Сколько же человек обслуживает этот коровник? — спрашивает Данилов.
— Пять! — с гордостью отвечает парень.
Сашка поспешно записывает что-то в блокнот.
…Потом они осматривают телятник…
…Молокозавод…
И, сопровождаемые хозяевами, отправляются к машине. Машина трогается.
— Ну, что ж? — улыбается Данилов. — Заедем теперь в Кисловку?
Сашка покосилась на него и усмехнулась.
— Ну давай, только там смотреть-то нечего.
— Ну просто поговорим с кем-нибудь…
…Вечереет. На горизонте громоздятся черные тучи.
— Похоже, дождь собирается, — замечает Данилов. — Ногу что-то ломит.
— Раненая? А я и не знала… Вы на каком фронте были?
— На разных… А ранили на Втором украинском.
— Муж мой там… — Сашка не договорила.
…Почти уже совсем стемнело. Впереди, на пригорке, замигали огоньки деревни.
— Ну вот и Кисловка, — вздохнула Сашка. — А там уже и до дому недалеко.
Машину вдруг затрясло, закачало. Шофер затормозил, вылез из машины.
— Что, опять баллон? — спросил Данилов.
— Левый, задний, — виновато отозвался шофер. — Вот не везет. Придется клеить.
— А может, дотянешь до деревни?
— Да нет, нельзя, камеру раздавлю.
— Пить охота! — сказала Сашка вылезая. — Дойдем до деревни?..
— Пошли. Тогда, Миша, подъезжай к крайнему дому, — обратился Данилов к шоферу и стал догонять Сашку.
Дунул холодный ветер. Где-то далеко сверкнула зарница. Сашка зябко поежилась…