Алевтина
Шрифт:
– Что?
– Ты это, не приставай ко мне ночью, поняла? А то, я тебя знаю. – Снова комната наполнилась молодым девичьим смехом.
– Ты не заметила, что как-то прохладно в комнате, я бы сказала, даже холодно.
– Аль, мне так лень, я уже пригрелась, сходи закрой форточку… – ласково промурлыкала Аня, сворачиваясь в клубок и сжимая крепко в объятиях одеяло.
Одеяло нехотя сползло с молодого тела Алевтины. Девушка лениво поплыла к форточке. Качаясь то назад, то вперед, поддаваясь порывам ветра. Форточка сдалась тонкой руке и закрылась.
****
– Ну, как спалось, соня? – спросила Аня. По комнате летал сладкий запах дорогих духов. Она ждала, когда проснется подруга, чтобы та оценила костюм.
– Фу, Ань, от тебя духами воняет за километр.
Аля жмурилась очень наигранно, подстегивая подругу.
– Воняет, пожалуй, от тебя, дорогая. Столько вина выпить.
– Стоп! Сколько время? Черт, уже полдесятого. Почему ты меня не разбудила? Я же не успею ничего сегодня.
– Ты так мило храпела, – весело сообщила подруга. Улыбка не сходила с лица.
В окно заглядывало утреннее солнце. В голове что-то гудело (похмелье). Лучи отражались от зеркала, от пластиковой бутылки. От рамок с фотографиями.
– Кто эти люди? – спросила Алевтина.
– Ты что не помнишь? – удивилась Аня. Это же мои родители. Они сделали эти фотографии, когда мне было лет пять.
– А где они сейчас?
– Уехали в Москву. С тобой точно все в порядке? – Аня встревожилась и нахмурила брови.
– Отцу предложили хорошую работу. И они приняли решение переехать. Я какое-то время прожила с ними, потом поступила в университет и переехала в общежитие. Ты же все это скажешь. А как мы познакомились, ты помнишь?
– Помню, конечно. А вот своих родителей я совсем не помню.
– Ты и не можешь их помнить, ты же не знаешь их.
– Да нет, я про своих родителей. Маму я совсем не помню. Только одна фотография и пара картинок в памяти. А кто она? Какой она была? Доброй или злой, заботливой или нет, я не помню ни-че-го, – сказала Алевтина и заплакала.
Солнце отразилось от наручных часов, слегка ослепляя. Стрелки указывали на десять.
– Все, хватит, мне нужно ехать в район, только душ приму.
– Ты окончательно решила?
– Да.
– Хорошо. Только пообещай мне быть осмотрительнее. – Аня улыбнулась. – И не разговаривай с чужими дядями.
– Иди на работу, уже.
Они засмеялись. Дверь в квартиру закрылась. В душе шумела вода.
****
Тормоза засвистели, после скрипнули, как фальшивая скрипка и тяжело выдохнули. Аля выпрыгнула из покосившегося автобуса. Остановку со спины полукругом огибала лесная чаща, а лицом она выходила на джунгли многоэтажек. Автобусы в этом направлении ходят редко.
Мимо сверля девушку взглядом, прошел мужчина в сером поношенном костюме, на голове расположилась ковбойская шляпа, а на ногах начищенные, с прошлого века туфли. Он прошел, следом протянулся шлейф дешевого одеколона, затем пролетел и запах вчерашнего праздника.
– Да уж, не
Но неизвестный в шляпе, резко повернул голову, взглядом обжог девушку, на его лице нарисовался испуг. Спотыкаясь о каждую кочку, чуть не падая, он побежал без остановки, какое-то время он еще оборачивался, а потом его скрыли высокие стены высоток.
– Я ищу западный район, – договорила Алевтина уже в пустоту.
Ярко-зеленые кроссовки пошлепали в гущу каменных джунглей. На подходе на нее приветливо смотрели одичавшие собаки, оскаливались, но боялись подойти.
– Бабушка, подождите, простите, – она окликнула одинокую старушку, сгорбившись сидевшую на скамейке перед подъездом, – помогите мне, пожалуйста.
Старая женщина, настолько горбатая, что напоминала крюк или даже мотыгу. А голова покрылась плотной дымкой седины, не пепельной седины, а какой-то необычно белой седины. Лицо исписано морщинами и на вид лет восемьдесят, если не девяносто. На тело накинут домашний халат. Вокруг нее витал запах тушеной капусты. Снизу ноги босиком стояли на халате.
– Что тебе внучка? Уходи отсюда, здесь не место молодой девушке. Не губи себя. По тебе видно, что ты неместная. Не из этого ты района, и нечего тебе здесь искать, не губи себя, – причитала старушка. Ее морщины не двигались, не выдавая ни капли эмоций. Монотонный голос, чуть громче шепота.
– Но…
– Ни каких но! Убегай отсюда, я прошу тебя, не губи себя, милая…
– Скажите хотя бы, как вас зовут? – спросила девушка, в спешке доставая новенький блокнот и, держа на коленях, она начала записывать.
Старушка подняла выцветшие синие, как море глаза. И прошептала чуть слышно:
– Баба Инна меня зовут.
Женщина зажмурила глаза. Слезы выдавились и покатились, заполняя морщины на щеках.
– А теперь уходи отсюда, из этого района, как можно дальше, послушай меня, поверь мне. Это тебе не нужно.
Она резко повернулась и со всей силы исхудавшая серая кисть сжала Алю за запястье. Трясясь и крича ей в лицо, окружая ее дыханием старости:
– Беги отсюда! Беги!
Алевтина с трудом вырвала покрасневшую руку, отошла, а горбатый силуэт затих и уже сидел так же, как и перед диалогом. Неподвижно, словно памятник, со стороны создавалось впечатление, что старуха даже не дышит.
Почувствовался, резко промчавшийся холод, а за ним по всему телу раскатились россыпью мурашки.
– Девушка постойте. Куда вы направляетесь? Я вижу, вы не местная. Скажите, может, я могу вам чем-то помочь? А то, вы так приключений себе найдете, на одно место, – окликнул Алевтину незнакомец. Говорил о быстро и без остановки.
– Извините, мне уже пора ехать домой. На улице темнеет. Давайте встретимся здесь завтра? На этом месте. Примерно в десять часов. Если конечно вы сможете мне что-то рассказать про эти места?