Альфа Центавра
Шрифт:
— Может мы сначала его похороним? — спросил Беда, а потом пойдем на лобовую атаку с этим Динозавром-броневиком?
— После похороним, — сказала Аги, ибо сначала надо отомстить, за смерть моего первого любовника.
— Первого переспросил Пархоменко, и добавил: — А как же я?
— Ты? Если и было, то только в общем бане, под запарку, а так нет, никогда.
Махно в броневике сказал, чтобы открыли люк.
— Зачем? — не поняла Щепка.
— Я пойду вперед.
— Куда? Я не поняла: вперед?
— Да, я
— Кого, я так и не поняла?
— Он имеет в виду этого двурогого Минотавра, — процитировала Ника. Кого? Саму себя.
— Не надо, мы так его возьмем, — ответила Щепка.
— Как так?
— У нас два пулемета.
— Мы можем его только ранить, и тогда он только еще больше разозлится.
— Хорошо, иди, — сказала Щепка, но Ника возразила:
— Я против.
— Да? Почему?
— Их либэ дих.
— Это другое дело. Тогда иди сама.
— Думаю, проще вообще никуда не ходить, мы их и так раздавим, как броневик простую лошадь.
— К сожалению, это уже невозможно.
— Почему?
— Я приняла решение уже до этого, — резюмировала Щепка.
— Отлично, а теперь отмени его.
— Не могу, это плохо подействует на наш личный состав.
— Тогда я пойду с ним.
— Да?
— Да.
— Тогда иди, хотя подожди, если пойдешь без моего приказа, можешь больше не возвращаться.
— Это серьезное заявление, я могу перейти на Их сторону.
— Махно никогда не перейдет на сторону Инопланетян.
— Если я попрошу на время перейдет, — ответила Ника Ович.
И. И Аги со своей стороны увидела, что броневик повернул. Повернул к ним задом, а к башне Василия Ивановича передом. Нет они еще не связали Щепку новыми, называемыми:
— На Раз, — наручниками из инопланетного пластика, одним движением эта на вид непрочная ленточка сковывала руки навсегда. В том смысле, что самостоятельной возможности открыть ее не было.
Почему? Потому что их нельзя было уже снять вообще. Только срезать.
Но чем? Никто не знал. Сама Щепка считала, что она Инопланетянка по своему настоящему рождению, и эти наручника получила еще на Альфе Центавра для возможной защиты от злобных аборигенов. Но друзья поднимали ее на смех, и говорили, что:
— Если да, то украла у инопланетян, или просто получила в награду от какого-нибудь Ино за удачно проведенную ночь. Здесь нет ничего удивительного, потому что для адаптации Альфовцев на Земле необходимо было:
— Забывание того, что они прилетели Неотсюда. — А то некоторые говорили, прилетев из Питербурха в Царицын:
— Я не отсюда. — Как вы заметили в написании есть большая разница.
Махно спустился вниз, и приставил к голове Вары двадцатизарядный Маузер изъятый у Щепки.
— Нет, конечно, ответил Вара.
— Я еще ничего не спросил, — удивился Махно.
— Но я знаю, что ты спросишь:
— Не Ино ли я?
— Вот именно.
— Нет,
— Сказки, никаких магов среди местного населения не наблюдается, так только: деревенские гадатели непонятно о чём.
— А мы не мэсные, — радостно рявкнул Вара, понимая, что нашел хороший ответ на предъявляемые ему претензии, грозящие выкидыванием из броневика, и дальнейшим расстрелом.
— А именно, — Махно демонстративно положил Маузер на один из рычагов управления Тягомотиной — он тоже не мог придумать ничего нового для ее обозначения.
— Мы — из Гулага, — торжественно ответил Вара. Он думал, что этот деревенщина Махно ахнет, спросит с ужасом:
— А что сё тако? Нет:
— Махно тоже ответил радостно: дак и я оттель! Вара вполоборота покосился на оппонента:
— Чё-то никогда тебя там не видел.
— Вот именно, — Махно нервно постучал рукояткой пистолета по смотровой щеки, как будто хотел ее прочистить для полной ясности. — Впрочем, — добавил он, — Сибирь большая, могли и разминуться. Ты где, говоришь, сидел?
— Я?
— Не тяни время, отвечай мгновенно, а то шлепну, — Махно опять постучал, хотя и не сильно, но уже по голове водителя, и хорошо, что Вара не нарушил правила и надел бараний шлем с двойной прокладкой из телячьей кожи и соломы, выдаваемый водителям на случай столкновения во время лобовой атаки, или падения в овраг. Вара чё-то замешкался, но и к лучшему, ибо тут же услышал — нет, не голос снаружи, а голос уже проникший внутрь его самого, но ясно, что голос был не его, потому что был слишком умным и строгим, как прямое указание к действию. Как гипноз. Но только лучше. И Вара сказал:
— А ты?
— Что я?
— Где сидел?
— Ты вот так ставишь вопрос?
— Да.
— Хорошо, разберемся позже, — сказал Махно, и отвалил опять наверх поближе к своей Нике Ович. Щепка лежала в углу.
— Что думаешь? — тут же спросил Махно.
— Да.
— О чем?
— Думаю о возмездии. Что будет лучше после того, как вы месяц простоите раком, зажатые руками и головой между досок вынутых, чтобы не тратить время на вырезание отверстий, из солдатского туалета.
— А именно?
— Что, а именно? Ах, а именно. А именно:
— Послать вас в штрафбат, или разведчиками к Белым, с предварительным уведомлением, что вы террорист и террористка.
— Может, ее лучше отпустить? — спросил Махно.
— Нет, — ответила Ника, — тем более, что мы все равно не сможем снять с нее наручники из инопланетного материала.
Несмотря на сопротивление близких Махно и Аги вылезли из своих убежищ, и встретились на нейтральной полосе.
— Выложи гранаты на поверхность земли, — сказала Аги, — я завалю тебя любым приемом, который ты сам назовешь и на любую кочку, которую укажешь.