Альфа и Альфа
Шрифт:
Дорога домой показалась мне очень короткой. Наверное, я просто соскучилась по этому ощущению пьянящей свободы, когда несёшься на скорости по ночным пустым дорогам, освещённым яркими огнями уличных фонарей, и сбоку мелькают яркие витрины магазинов, как смазанные мазки на картине художника.
Свой мотоцикл я припарковала на платной стоянке, в метрах пятиста от моего дома. После долгой езды казалось, что тело вибрирует в такт с мотором железного коня. Но всё в одночасье было забыто, стоило мне подняться к себе домой и открыть входную дверь.
В квартире кто-то был. Я чувствовала это,
— Мама? — щёлкнув выключателем, включила верхний свет, выхватывая из темноты миниатюрную брюнетку.
— Лекси, — выдохнула она напряженно, будто бы ожидала увидеть кого-то другого.
Перепуганный взгляд голубых глаз бегал, не фиксируясь на чём-то конкретном. Волосы разметались по плечам, бледное лицо выглядело болезненным, искусанные губы свидетельствовали о внутренних переживаниях. Она куталась в серый кардиган, нервно теребя одной рукой его край. Мама сидела, забившись в угол дивана и поджав под себя ноги в чёрных брюках, в руках держала бокал с виски. Её руки мелко подрагивали.
— Мама, что произошло? — весь вид женщины кричал о приключившихся неприятностях, только я даже не могла предположить весь масштаб этого кошмара. — Почему я не могу дозвониться вам с папой? И дядя Мартин тоже.
Она резко встала на ноги и одним махом осушила треть стакана. Учитывая, что мама ничего крепче сухого вина не пьёт, я забеспокоилась о последствиях и шагнула к ней наперерез, когда она плеснула на дно бокала очередную порцию крепкого напитка. Покачивая пузатый бокал в руке, мама смотрела какое-то время, как плещется янтарный напиток, а затем вскинула голову и, с вызовом глядя мне в глаза, сказала:
— Я его убила.
Глава 15. Этого не может быть
Мамина фраза «Я его убила» была мною осознана не сразу. Нахмурившись, я смотрела на неё и не понимала, что она под этим подразумевает. А главное, о ком она говорит?
— Мама, что ты такое говоришь? Кого ты могла убить? — почти не повышая голоса, спросила её, скептически окинув взглядом миниатюрную фигурку. Хрупкая, мягкая, душевная. Она и жука не обидит, даром, что хищница внутри. Её ягуар — спокойный и смирный, его не тянет на приключения, как мою красотку. То, что выбирает человек, для зверя неоспоримо.
— Лекса, я… я не знаю, как так получилось. Я не хотела, но меня охватила такая ярость! Столько лет лжи и обмана, — она судорожно всхлипнула и прикрыла глаза рукой, смахивая набежавшие слёзы. — Всё неправда. Какая же я глупая и наивная, — мама рассмеялась громко, истерично, и закономерно сорвалась в рыдания. Бокал выпал из ослабевшей руки и звонко стукнул о паркет, разлетаясь мелкими осколками нам под ноги. Выругавшись, я бросилась в каморку за щёткой с совком, чтобы смести разбитое стекло. Пока я бегала, мама снова забилась в угол дивана и, поджав под себя ноги, уткнулась лицом в колени.
— Мамочка, — я упала на колени возле неё. — Ну что ты, успокойся. Кто тебя обманывал? Я ничего не понимаю.
Она подняла заплаканные глаза и совсем по-детски рукой вытерла мокрый нос, утирая слёзы. Между судорожными всхлипами ответила:
— Предателя… Джорджа…
Я в шоке уставилась на неё, отказываясь понимать буквально то, что она сказала. Может быть, она имеет ввиду какого-то другого Джорджа — не моего отца?
— Какого Джорджа? — рискнула уточнить и, замерев, даже перестала дышать, чтобы расслышать ответ.
— Джорджа Стайла, — она всхлипнула и взяла меня за руку. — Зверь сам вырвался. А я не стала его удерживать. Мы напали на него. Лекса, я должна тебе сказать, что он…
Но её слова были прерваны настойчивым звонком в дверь, сопровождаемым громким стуком. Я, сомневаясь, поднялась на ноги. Мне не хотелось оставлять маму одну ни на минуту, видя, в каком состоянии она находится, но и игнорировать ночного визитёра не могла — перебудит всех соседей, а мне конфликты не нужны.
Мама стала цепляться за мои руки и горячечно шептать:
— Не отдавай меня ему. Только не Мартину, — её глаза расширились, от неё фонило страхом так, что на мне волоски поднимались, чувствуя в ней загнанную беззащитную жертву. А она ведь хищница, хоть и омега. От злости на неё мне захотелось её встряхнуть, чтобы она вновь стала собой, спокойной и рассудительной. Вся эта ситуация выводила из себя. Привычный уклад жизни рухнул, я словно смотрела на нас двоих со стороны и недоумевала, почему это происходит в моей жизни. Этого всего не должно было быть. В голове тревожно били молоточки, выстукивая «это неправда... неправда»! Подскочив на ноги, выдернула руку из маминых холодных, судорожно сжатых, дрожащих пальцев, замечая по ходу, что аккуратный маникюр на указательном и среднем пальцах правой руки недавно был обломан.
— Успокойся, я сейчас вернусь, и ты расскажешь мне, что ты сделала с отцом и почему ты боишься дядю Мартина. Прошу, соберись с мыслями.
Но продолжение разговора не состоялось так скоро, как я думала.
За дверью стояли двое из городской службы охраны правопорядка (СОП) – альфа и бета, одетые по форме. Старший чином, седой альфа, сразу заступил ногой в открытую дверь и смерил меня нечитаемым взглядом.
— Александра Стайл? — уточнил он и, услышав от меня подтверждение, предъявил служебное удостоверение и продолжил. — К нам поступил приказ проверить этот адрес в связи с возможным нахождением здесь Алисии Стайл, урождённой Корнуел. Что Вы можете на это ответить?
Что я могла на это ответить? Поверят ли они мне на слово, если я скажу, что мамы здесь нет? Уверена, что нет. Оба оборотня имеют нюх и для них не является секретом, что из помещения доносится второй запах, отличный от моего. Я не представляла, как нужно действовать в такой ситуации, я ведь сама ещё ни в чём не разобралась. Да и сдать родную кровь стало бы предательством.
— Она была здесь, но уже ушла, — рискнула я. — А в чём, собственно говоря, дело? Зачем Вы её разыскиваете?
— Она подозревается в совершении преступления против Джорджа Стайла, — ответил бета. — Вы позволите убедиться? — его губы тронула кривая усмешка, — Возможно, она не успела уйти?