Альфа и Омега
Шрифт:
Сейчас были только я и он, а все остальное могло подождать снаружи.
Глава 22. Последний день перед концом света
Отель «Империя» был одним из старейших в Восточном городе, и потому в нем сохранился изысканный стиль ретро, который окутывал постояльцев ненавязчивым мягким уютом, словно бы перетекшим в реальность прямиком из сцен старых черно-белых фильмов, где мужчины носили серые фетровые шляпы, а женщины — чулки со стрелками. Даже при всей моей антипатии к гостиницам я не могла не признать, что у этого места был свой особый шарм, своя атмосфера,
В центре холла двумя дугами разомкнутого полукруга вытянулись высокие, заполненные мерно мерцающей синевой аквариумы, в которых сновали стаи юрких разноцветных рыб и беззвучно колыхались пышно разросшиеся водоросли. И ровно между ними, создавая причудливый контраст с почти тропической атмосферой остального зала, возвышалась огромная новогодняя елка, украшенная золотыми бантами, искусственными конфетами в мою руку длиной, отливающими металлическим блеском звездами и приглушенно перемигивающейся гирляндой огней, что опутывала пушистые ветки, подобно дремлющей змее в несколько метров длиной.
Я совсем забыла о подступающих праздниках. Словно бы окончательно выпала из того контекста, в котором жил весь прочий мир. Странно было думать о том, что год назад моей сложнейшей дилеммой был выбор между настоящей и искусственной елкой и поиск подарка для Джен, затянувшийся почти до конца месяца. Я даже не помню, какое желание загадала под бой часов. Наверняка какую-нибудь глупость — например, получить повышение на работе или съездить в отпуск за границу. В этом году мне, кажется, просто нечего будет желать. Потому что к тому моменту, как придет время это делать под звон бокалов, просить будет уже не за кого.
Мы обогнули фотографирующуюся у гигантской елки нарядную парочку и, пройдя мимо деловито жужжащих лифтов, оказались около стойки администратора. Там нас встретила вежливая улыбчивая омега в темно-красном костюме, чьи глаза вспыхнули почти не наигранным интересом, когда она увидела Йона. Вообще я опасалась, что нас из-за нашего внешнего вида в таком месте даже всерьез не воспримут или, того хуже, откажутся обслуживать, но она с такой широкой улыбкой и готовностью принялась рассказывать ему обо всех свободных номерах и вариантах заселения, что мне стало почти досадно.
— Как будто она альф никогда в жизни не видела, — проворчала я, когда, взяв ключ от номера, мы вошли в лифт и начали подниматься на нем на предпоследний этаж. Императорский люкс, на который изначально претендовал Йон, оказался занят, но, увидев разочарование на его лице, администратор тут же с жаром принялась уверять его, что люкс для молодоженов ничуть не хуже и даже не намного меньше.
— Она просто хорошо делает свою работу, — улыбнулся мой спутник, откинувшись на стенку лифта.
— Если она так облизывает взглядом каждого их посетителя, то неудивительно, что у этого заведения такой высокий рейтинг, — буркнула я, сложив руки на груди.
— Моя маленькая омега ревнует? — уточнил Йон почти с восторгом, хотя повода для такой реакции я категорически не находила.
— И вовсе нет, — покраснела я, отворачиваясь.
— Разве тебя это не заводит? — жарко шепнул он мне на ухо, обняв меня со спины и прижав к себе. — Что твоего альфу хотят те, кому он никогда не достанется?
— Моего альфу? — сразу же оттаяла я. — Повтори еще раз, звучит так… волшебно.
— Я
— Йон… — выдохнула его имя я, ощущая, как его губы спустились ниже, теперь лаская мою шею, а быстрые чуткие пальцы сноровисто расстегивают крупные перламутровые пуговицы моего пальто. — У меня… голова кружится рядом с тобой.
— Боюсь, если я скажу, что у меня в организме происходит рядом с тобой, это прозвучит в разы менее поэтично, — хрипло усмехнулся он, слегка прихватив зубами мою кожу, и я в целом догадывалась, о чем идет речь, пусть даже ощутить это более однозначно мне мешали слои одежды между нами.
— К Зверю поэтичность, — резюмировала я, изогнувшись всем телом, когда его ладони, расправившись с пуговицами и забравшись под джемпер, легли на мой подрагивающий от сладкого напряжения живот.
— Ох, Хана, — почти страдальчески выдохнул он, когда мой запах, налившийся винной сладостью, окутал нас обоих, переплетаясь с его собственным, дополняя, смягчая и оттеняя его. — Куда ты так торопишься, маленькая омега? Хочешь довести меня до ручки прямо в лифте?
— А можно? — игриво уточнила я, закидывая руки ему за шею и без всякого стеснения упираясь пятой точкой ему в пах. Когда альфа сквозь зубы выматерился, меня это почти насмешило, но когда он сжал меня за шею, резко развернув и прижав к стене, мне мгновенно стало не до смеха. Мое тело еще помнило исходившую от него опасность, но сейчас, отзываясь на его запах, оно не сжималось в ужасе, а, наоборот, раскрывалось навстречу, томительно жаждущее наполненности и цельности.
Напряженно дыша через рот, я осознавала, что решительно не могу себя контролировать. Столько лет гордившись своим исключительным самообладанием, рядом с ним я не могла — да и не хотела, наверное — сдерживаться. И хотя я совершенно точно знала, что сейчас у меня нет и по срокам не может быть течки, мое тело вело себя удивительно похожим образом. Словно Йон одним своим присутствием и запахом был способен к Зверю сбивать мои биологические ритмы. Так было с нашей первой встречи, и, хотя после из-за многочисленных неприятностей и проблем, что свалились на нашу голову, этот занимательный факт как-то отошел на задний план, здесь и сейчас я в полной мере осознала его заново.
— Вот такой ты мне нравишься, — с удовлетворением произнес альфа, наклоняясь ближе к моему лицу и проводя большим пальцем по моим раскрытым губам. Подаваясь порыву, я забрала этот палец в рот, и его брови слегка ошалело дернулись вверх, когда он ощутил мягкое, но вместе с тем нетерпеливое прикосновение моего языка. — Да чтоб тебя, Хана…
Я проказливо улыбнулась, разжав губы. Будем считать это моей маленькой местью за то, что произошло в том полуночном кафе, когда мы занимались стиркой и пили мятный шоколад. Однако Йон, к моему некоторому смятению, не торопился доставать палец у меня изо рта. Он смотрел на меня жадными, совершенно черными глазами, словно бы прямо сейчас просчитывая в уме, что бы он хотел или мог со мной сделать, и эти мысли, отзываясь во мне мучительно острыми толчками возбуждения, заставляли меня трепетать всем моим естеством. Не знаю, осознавал ли он это, но я в самом деле полностью ему принадлежала в те моменты. Если бы он поставил меня на колени прямо в лифте, я бы и не думала сопротивляться. Не вспомнила бы ни про то, что на этаже, куда мы ехали, могут быть другие гости или персонал отеля. Ни про камеры, которые почти наверняка были припрятаны где-нибудь в углу кабины. Я была готова сделать все, что он скажет — и все, о чем промолчит. И, думаю, мой запах выдавал меня в этом плане с головой.