"Альфа" - сверхсекретный отряд КГБ
Шрифт:
Действительно, кто он, этот человек?
В октябре 1979 года группа «А» скромно отметила свое пятилетие. Она участвовала в различных мероприятиях, привлекалась к оперативной деятельности, но каких-либо «громких» дел на ее счету до сих пор не было. Разве что сопровождение в Цюрих Буковского да освобождение посольства США от Власенко. Но как-то не поворачивался язык назвать такие операции настоящей боевой работой.
Пять лет для создания антитеррористической группы — много это или мало? Достигла ли профессиональной зрелости группа «А»? Вопрос, который беспокоил и руководство
Полковник Чарльз Беквит считал, что для создания «Дельты» понадобится два года. После неудачной операции западногерманской ГСГ-9 на Олимпиаде-72, через пять лет, в Могадишо, при штурме самолета, захваченного террористами те оказались нейтрализованными, причем без единой жертвы среди заложников. И это были те же «коммандос», но на их тренировку ушло пять лет.
Ровно столько же времени на подготовку отвела судьба и группе «А». Теперь, как казалось, самое время заняться воздушным терроризмом, который к концу 70-х годов прочно «прописался» на наших авиалиниях. Захваты самолетов кончались, как правило, перестрелками, жертвами среди заложников и пассажиров. Становился очевидным разрыв между растущей профессионализацией террористов и дилетантизмом милиции и сотрудников КГБ, которые занимались освобождением захваченных от случая к случаю, как говорится, "когда грянет гром".
В 1978 году было совершено шесть попыток угона самолетов, в основном, из южных аэропортов страны.
Террорист Афонин потребовал от экипажа изменить курс на Швецию. Получив отказ, одиннадцать раз выстрелил в дверь кабины и в переборки самолета. После посадки в Пярну его задержали.
Через час после взлета Ан-24 из Грозного пассажир Махаев из пистолета ранил в ногу бортмеханика Рядченко и после посадки в Махачкале застрелился.
В 1979 году учащийся Вяншас, угрожая взрывом, пытался угнать Як-40 из Симферополя в Турцию.
При попытках угона из Новокузнецка и Анадыря застрелены двое преступников.
Однако в 1979 году руководство страны вряд ли занимали проблемы борьбы с воздушным терроризмом. Внимание КГБ было приковано к южным границам. Впервые за многие десятилетия беспокоило "мягкое подбрюшье Союза". Все чаще и чаще в секретных депешах дипломатов, в докладах резидентов КГБ и ГРУ, в Генеральном штабе и, наконец, на Политбюро звучало прежде не очень знакомое слово «Афганистан».
Пройдет совсем немного времени и наступит поистине трагический месяц в жизни двух народов — декабрь 1979-го.
В последние дни этого месяца «Правда» опубликует "Обращение правительства Афганистана".
"Правительство ДРА, принимая во внимание расширяющееся вмешательство и провокации внешних врагов Афганистана и с целью защиты завоеваний Апрельской революции, территориальной целостности, национальной независимости и поддержания мира и безопасности, основываясь на Договоре о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве от 5 декабря 1978 г., обратилось к СССР с настоятельной просьбой об оказании срочной политической, моральной, экономической помощи, включая военную помощь, о которой правительство Демократической республики Афганистан ранее неоднократно обращалось к правительству
Правительство Советского Союза удовлетворило просьбу афганской стороны".
…Теперь нам кажется, что об афганской войне мы знаем все или почти все.
Да, афганская война — это наша биография. Биография страны. И какая бы она ни была — героическая, кровавая, позорная — такой теперь останется навсегда.
Война более многозначна, чем мир. Для одних — это подвиг, мужество, героизм, для других — позор, кровь, смерти тысяч ни в чем не повинных людей.
Будем же правдивы перед собой и историей, не станем смешивать святое и грешное, низменное и высокое. Всего хватало на этой войне, как, впрочем, и на десятках других.
Люди боятся войны, проклинают ее и вновь воюют. Самое таинственное во всем этом — начало. Как начинаются войны?
Нас отделяет более пятидесяти лет от 22 июня 1941 года, но мы до сих пор исследуем причины ее возникновения, препарируем события, ищем ответ на вечный вопрос: кто и как?.. Как же начиналась афганская война? Кто ее начинал? Сегодня это уже доподлинно известно: десантники генерала Ивана Рябченко, "мусульманский батальон" и две таинственные группы Комитета госбезопасности под кодовым названиями «Зенит» и «Гром».
О "мусульманском батальоне" сказано достаточно, о десантниках написал книгу сам Рябченко, а вот о группах «Зенит» и «Гром» неизвестно почти ничего, за исключением разве что фамилий первых героев, да нелепых, вздорных и зачастую грязных выдумок об их действиях на афганской земле.
Марк Урбан, автор книги "Война в Афганистане", на которую так часто ссылаются в нашей печати, утверждает: "27 декабря… к вечеру, парашютисты двинулись к центру Кабула. В 19.15 местного времени они вошли в министерство внутренних дел и разоружили его сотрудников. Другая группа… достигла дворца Дар-уль-аман".
Если бы так просто — пришли и разоружили. Нет, никто не складывал оружия. Министерство было взято штурмом.
Что же касается "другой, группы", то десантники действительно достигли дворца и даже, в азарте боя перепутав своих с чужими, вступили в перестрелку с "мусульманским батальоном", переодетым в афганскую форму.
Но к тому времени дворец уже был захвачен. Кем? Группами «Гром» и «Зенит».
"Гром" — это и есть, по существу, группа «А», "Зенит"… Впрочем, все по порядку.
В «УАЗ» начальника кафедры высшей школы КГБ полковника Бояринова набился добрый десяток преподавателей. Переезжали с одной учебной точки на другую. Пешком шагать не хотелось, ночь, темнота, лес, под ногами сыро. Потому и решили — лучше плохо ехать, чем хорошо идти.
"Гриша", как звали между собой начальника кафедры преподаватели, сидел впереди, на месте старшего машины. Ехали долго. «УАЗ» петлял в темноте лесными дорогами, выхватывая лучом фар то белые стволы берез у обочины, то глухую черноту чащобы, то кустарник прямо на пути. Офицеры уже поглядывали на часы: по времени должны были бы приехать.
— Заблудился Гриша, — шепнул чуть слышно кто-то из молодых преподавателей, — во, хохма будет…
— А ты сам на его место сядь, хохмач! — вступился за Бояринова другой.