Альфа. Взрослые сказки
Шрифт:
Тьма стала гуще. Плотнее.
— Руслан! Руслан! Я…
Тепло исчезло. Растворилось во тьме, словно и не было. Резко, как порыв ветра, или вспышка молнии. И так же быстро на его место пришел холод.
Милолика со стоном разлепить глаза. Могла бы и не стараться. Вокруг была одна сплошная тьма. Где-то пищали и скреблись мыши. Все тело ныло. Жёсткие доски койки были прикрыты одним лишь тонким одеялом. Которое не грело. И зубы опять выбивали чечётку. Жутко хотелось в туалет. И щека… Она болела как будто бы меньше… Милолика
Стараясь не греметь цепью, Милолика подтянула коленки к груди. Она потерпит.
Руслан ее вытащит. Он знает, что делает.
Над площадкой недалеко от дома Жарова клубилось напряжение. И ужас.
Два волка застыли напротив друг друга. Один светло-серый, с широкой грудью и мощными лапами. Вся его пасть была перепачкана кровью. Второй почти белоснежный, ниже и мельче. Зверь едва держался на дрожащих ногах. Кровь была его.
Она сочилась из глубоких рваных ран на голове и плечах. Капала из приоткрытой пасти на траву. Иногда волк крупно вздрагивал и дышал часто-часто, словно ему было невыносимо жарко.
Первый зверь издал гортанный рык. Среди оборотней, жмущихся по краям арены, пронеслись умоляющие и испуганные выкрики. Противник прижал уши.
Оскалившись, первым бросился в атаку, но был сбит в сторону одним сильным ударом. А в следующее мгновение в открытое горло вонзились блестящие волчьи клыки. Кровь заструилась ручьями по светлой шерсти.
Проигравший дернулся. Заскреб когтями по траве, хрипя и отчаянно пытаясь вырваться, но через минуту затих. Обмяк, словно в нем исчезли все кости, и закатил глаза.
Полный ужаса вой взметнулся в хмурое, плотно завершенное облаками небо. И если бы не два десятка людей с автоматами, то толпа хлынула бы вперёд, своей массой пытаясь уничтожить победителя.
Тряхнув бездыханную тушу ещё раз, волк разомкнул пасть. И через мгновение на поляне стоял мужчина. Напряжённые мышцы буграми перекатывались под кожей, ещё теплая кровь пачкала подбородок, шею и грудь. Кулаки сжаты.
— Теперь я ваш Альфа, — прорычал он, — и по праву вожака вызываю на дуэль каждого. кто рискнёт открыть пасть.
Взгляды. обращённые на него. были полны ненависти. Но сейчас собравшиеся были слишком ошеломлены случившимся. Ещё вчера вечером все было тихо, а сегодня их альфа убит. Честная дуэль не оспаривалась — таков закон Стай. Драка была жестокой и долгой, но против Серова у Жарова не было ни единого шанса.
— С этого вечера в Кемжичах действует комендантский час. Ни один оборотень не имеет права покидать пределов поселка. Будете сидеть тихо — не пострадает никто.
К Серову подошёл один из мужчин, протягивая одежду. В глаза не смотрел. Труп волка сгрузили в черный мешок и поволокли следом за победителем, который направился теперь уже в свой собственный дом. Все документы были оформлены заранее.
{Полчаса спустя)
Все кончено. Кончено… Она смотрела в окно. стараясь делать вид, что смерть отца ее не трогает. Но это было ложью. Глубоко внутри засела боль. И совесть, которую она вытравливала из себя. кусала остатками выбитых зубов. Шипела в ухо омерзительную правду. Убил… убил… На что она рассчитывала? Надеялась, и сама же этого стыдилась. Да все на то же! Что Серов пощадит. Извернется. уговорит, выторгует. Он же слабый, предпочитающий воевать на бумаге, щенок. Но нет…
Михаил, сидевший от нее в трех шагах, неторопливо собирал пистолет. Жгучий взгляд, как рентген сканировал ее время от времени. Нет. она не обернется. Еще одна минута и в глазах не останется ни крошки сожаления. Она этого хотела. Шла к этому уверенно и зло, ломая себя. Потому что устала быть никем.
Рука тянулась к шее. Привычка вертеть между пальцами бусины въелась в кровь.
Мама говорила, что это не красиво. Но сама же дарила ей все новые и новые подвески и бусы. Только мать и любила ее! А отец все внимание обращал на брата!
О, как Кристина ненавидела Илью за это! Презирала. что все внимание он перетаскивал на себя. Будущий альфа, краса и гордость, а она — вторая. Всегда вторая! Без зазрения совести она толкнула соперника за Грань. Сделать это было не трудно. Илья не был по-настоящему сильным. Крепкий и непрошибаемый снаружи, он тяготился своей ролью будущего вожака. Под градусом, всего один раз. но признался, что не видит себя на месте отца. Что хочет учиться на врача. Грезил медицинским. как будто ковыряться в чьих-то болячках это великое счастье.
Придурок! Она так хохотала над ним!
— Ты переживаешь?
— Нет, — соврать было легко. Особенно если это правда. Она не переживала. Все ее метания давно остались в прошлом. Она стала сильной Достойной своего мужчины! Научилась идти по головам, и дуэль была последним шагом, доказывающим, что с ней стоит считаться! И все это больно… Ноет, как зуб.
Дергает. застилая глаза слабой, позорной дымкой…
— Моя сильная самка, — тяжелые ладони легли на плечи. — Хочешь поучаствовать в предстоящем спектакле?
Уголки губ поползли вверх. Медленно и через силу. Зависть жгучим ядом отравляла кровь. Серов любил помеска. Не ее! А грязную, тихую шкуру… Всегда был сопляком! Недомужик, который корчил из себя крутого альфу, но заскулил побитой псиной, стоило его шлюхе свалить в закат.
Злой рык завибрировал в горле.
Когда этот урод притащился обратно… Когда она только посмотрела в его глаза, то поняла — нихрена ей не обломится. И Привязку можно слать к черту, потому что этот щенок подыхал без своей сучки не из-за волка. И сейчас приползет. Притащит в зубах денежки и документы ради призрачного шанса…