Алфавита

Франческо

Юродивый

ты сам не знаешь, что ты хочешь,куда глядят твои глаза.деревьям что-то там бормочешь:«берёзы», «бризы», «бирюза».берёза грезит бризом мая:«пусть он пахнёт, пусть лёд растает,бриз бесконечно-голубой,слезами очи мне умой.май ласковый, май бирюзовый,приди – сними венец терновый.»

Это

это – предел всех возможных абстракций,это – конкретно, как в глотке – слюна.это – принять, чтоб потом отрекаться,это – нехватка, которой – сполна.себя обнаруживает случайно,как в рукаве – козырной туз.оно для меня – величайшая тайна.им обладая, ему же молюсь.белый цветок распускается в темени,космос шевелит его лепестки.сколько умов, к этой двинувшись теме,об неё обломали клыки.мои же клыки давно обломаны:трогаю

жизнь остриём языка,им раздвигаю препятствий заслоны,им ощущаю твёрдость соска.млечное. вечное. сверхчеловечное.это бурливым порогом в реке,кальпами мерит всё быстротечное,феей танцует на языке.собрана в Цюрихе пресс-конференция:металлоломом немецкая речь.этому имя дано: conscientia,но это – не имя, это – не вещь.мне в Индии садху сказал по секрету:всё, что ты чувствуешь, – это оно.и не найдёшь ничего, кроме этого,есть лишь это: оно одно.мать всех существ, огонь мироздания,сердца биение, движение глаз,объединив, разделяет всех нас,и называется это – сознание.

Эксперимент

под глазами морщинами вбитодва иероглифа мага цветов:«моё сердце разбито, разбито»,«жить – невмочь, умирать – не готов».он идёт, открывая порталыв измерения плотных адов,и мерцает хрустальным фракталомнад макушкой созвездие слов.трансцендентное пойло поэтов —бритвой слёз растревоженный крик.он идёт и вращает планету,он – ребёнок, и он же – старик.а ещё он – зародыш дельфина.а ещё – нераскрытый бутон.минерал цвета ультрамарина,стук трамвайных колёс – тоже он.иногда он меня посещаети кладёт на чело пятерню,сердце в хрупкий сосуд превращает,но его я ни в чём не виню.он – прозрачной души навигатор.ей секрет состраданья открыв,он заводит в груди детонатор,и теперь ты – сознание-взрыв:нелокален и полинаправлен.обладающий силой волны,он вливает алмазы расплавленныев твою память сквозь вещие сны:ты себя вспоминаешь теургом,твоё тело – гигантский эон.направляемый Шивой и Дургой,ты вплетаешь кислоты в геноми ведёшь неслучайную записькниги Дхармы в спиралях любви.танец новых галактик – разлапист,пуповина планеты – в крови,уж обрезана связь поколений:начинается эксперимент.здесь в саду – миллиарды растений,ну а это – не трогайте, нет.

Ы

от Москвы до Колымынету слов на букву Ы.

Ъь

побуду грубымтрубадуром-правдорубом,немного пьяным, оттого – спонтанным,клубочком смыслов, колобочком, клубом.живу в стране – тяжёлой, толстой тёткес работой шлюхи, интеллектом идиотки,зарплатой клерка, и она – аноргазмичка.ей интересны шмотки, по привычкеона даёт засранцам и бандитам,которыми была б давно убита,но круто банчит и хранит общак.она уже не женщина, а шлак.сюда путёвка – это наказанье.она как тренажёр для состраданья,идёт по кругу, как замученный ишак,но не сдыхает. по ночам летаютв её шерсти неоперённые нимфетки,и тают в их беззубых ртах конфетки,а на тарелке – лобстер, только – рак:таков диагноз этой профурсетки.побуду нежным: скажу, чтовозрождение неизбежно,хворь исцелима.и что, пока она мятежнаи любима,для всех нас есть надежда,и она – неистребима.

Щелкунчик

трёхглавый крыс вскочил на пьедестал,надменно озирает поле боя:мелькнул в толпе Щелкунчика оскал,и сразу легче стало нам с тобою.пусть горло сковано печальной немотою,но знаем мы почти наверняка:что кажется незыблемым пока,трухлявой обернётся скорлупою.

Шут

кареглазый баламут,в небо смотрит глупый шут.у него в глазах туман,он сулит тебе обман.губошлёп и горемыка,он ни в чем не вяжет лыка.оттого и цел пока:любят боги дурака.

Шизофазия

красиво жить не запретишь,а быть свободным не заставишь,какое тут меню составишь:биг-мак, чизкейк, филе-о-фиш,шизофазия, циклодол,комар, пиявка, богомол.какая боль, какой позор:они идут в ночной дозор,а ты лысеешь и картавишь,всех любишь и в гробу лежишьингредиент как прекурсор —становится ядром процесса,на космонавта

смотрит ворс подобострастным интересом:ты сверху бога не узрел,а мы скомуниздили ракету,но ты остался не у дел,и Бог с тобой, раз Бога – нету,а в кока-кольнях бьют в набат,из водки совесть добывая,Бог есть, он, сука, бородат,вот открывашка – ключ от Рая,он был евреями распят,для нас ее передавая.шизофазия, циклодол,биг-мак, канатчикова дача,и только так, а не иначе:Россия, космос, рок-н-ролл!

Чертополох

цветут каштан, и яблоня, и груша,и вишня. и черёмуха цветёт.мой город стал как будто бы из плюша,весь мягкий и пушистый, словно кот.мой город – кот, свернувшийся в клубочек,он млеет, и мурчит, и щурит глаз.и ароматом тополиных почекон вечерами обнимает нас.устав от ритма бесконечной румбы,он замедляет темп, чтоб сделать вдох.я просыпаюсь в ароматной клумбеи в ней торчу, как злой чертополох:украшен иглами, снабжён смертельным ядом,я вверх стремлюсь лиловым хохолком,а рядом беззащитные нарядыколышутся весенним ветерком.колышется наивный одуванчик,ему неделя радости дана,а об меня ребёнок колет пальчик,и пробивается в соцветие седина.цветы повсюду дарят людям чудои вдохновение: аромат и цвет.чертополох растёт. он ждёт верблюда,но в солнечной Москве верблюда нет.

Человечек

под одеялом сжавшийся в комочек,валяется сутулый человечек,и губ его поблёкший лепесточекшевелится и сам себя калечит;а трубочки его сосудов сини,и зелены вокруг зрачков колечки,он обезвожен, обезвитаминен,как многие в округе человечки;на подоконник сыплются листочки,на небе всюду – облачка да тучки,а человечек трогает височки,ему как в детстве хочется на ручки,прижаться веком к ароматной щёчкеи ощутить объятия подмышкой,но все вокруг давно поодиночкерасставлены, разложены, как книжкипо полочкам, манежикам, кроваткам.и гаснет лампочка, вися на проводочке,и надо быть воспитанным и кратким,финал строки обозначая точкой.

Чаадаевка

я в Чаадаевке.здесь мокрый тёплый камень под пятой,да тени гладиолусов в ночи.Луна тревожит их:не с той ты,непростойтвой выбор,ты не стой!и не молчи!ведь тойне нужен ты,ей путь – на юг,и нежный юный другей шепчет:«ты не стой,приляг со мнойна пледи успокой…»а я им: «нет!»они глупы.да что с них взять – цветы:цветут и соком липких губ пленяют пчёл.со мною ты,и я с тобой —в мороз и зной.но сам всё это про себя прочёл,и разомлелот жарачёрных телв вечерней неге тёмно-золотой.

Целовальня

пусть сознание струитсячерез зеркало фрактально:я смотрю и проникаюв твоё сердце моментально.я пойду на колокольню,я найду там целовальню,мне сегодня очень больно:я влюблён маниакально.

Цветочки

её взгляд пробирает тебя насквозь,но бежит он вскользь, по своей орбите.лето, вроде, вчера только началось,а глядишь вокруг: да оно в зените.ты сидишь один, ты сжимаешь трость.я останусь тут, ну а вы – живите.когда люди пишут, то строят мост,на латыни ли, на санскрите ль.когда люди пишут – они орут:запятые, тире, тире да точки.мать-и-мачеха лбом пробивает грунт,чтобы что? – чтобы жёлтенькие цветочки.

Цветовод

ты так восторженно распахнутнавстречу людям и мечтам,твои усы цветами пахнут,которым ты названия дал:фонтаном бурным кундалиникуст гладиолусов назвал,волшебной пляской диких линийты лилии именовал.наречена ромашка смехом,улыбкой ландыш наречён,пион чванливый, вот потеха,прослыть пижоном обречён.круглоголовый одуванчикзовется просто: шаролюб.отныне василёк – шаманчик,жасмин – прикосновение губ.физалис – рыжий лис хвостатый,а колокольчик – «динь-динь-дон».пусть жёлтый шхмель и шхмель мохнатыйсольются в имени одном.поэт цветов, знаток созвездий,переписавший словари,спеши любить, ходи и ездии землю заново твори!