Альфонс нечаянно нагрянет
Шрифт:
– Да вы чо?! В самделе сыщики?! Да ладно! Не, ну прикольно! Садитесь, бабушка… тетенька… девушка… Тьфу ты, черт, садитесь, я сейчас сам вам кофе… а может, за чайком сбегать? А может, и вовсе за… – Парень выразительно щелкнул себя по шее.
– Куда тебе бегать, – махнула рукой Василиса. – Ты еще не весь профсоюз обзвонил, садись уже.
Парень упал на стул и преданно уставился на подруг:
– Вы Мишкину и Валькину смерть расследуете, да? Молодцы! А чего – вас следователи наняли? А у них моложе ваще нет никого, да? Не, ну я в смысле, как хорошо, что
Дамы сурово набычились. Но Борис этого не замечал. Его охватил азарт, жуткое волнение. Он снова отпросился на пять минут сделать «звонок другу», вернулся и принялся бегать. Ему не сиделось. Он вскакивал, нарезал круги по кухне, снова плюхался на стул и нервно хихикал.
– Так, – наконец хлопнул он по столу. – Хватит бродить вокруг да около! Надо приступать к действиям! Значит, я так понимаю, вам необходимо подозревать всех! Начнем с меня!
– Мы, собственно, уже начали… – слабо вклинилась Люся.
– Замечательно! – обрадовался парень, но немедленно посерьезнел. – Замечательно, но глупо. Тупее ничего нельзя придумать. У меня очень важная причина не убивать, я не могу. То есть, конечно, я могу там выстрелить, бомбу подложить, но… мне придется замарать свой авторитет. Дело в том, что… ну как бы вам сказать… Дело в том, что после свадьбы Валентины я так нажрался, хотя мама уверяет, что у меня это нервное. А я маме верю, она работает медсестрой в частной клинике. Короче, со мной такая беда приключилась, когда я протрезвел, мне сначала жутко плохо было, а потом вроде ничего, но… дисбаланс нарушился, и я все время теперь гуляю только недалеко от…
– …туалета, мы уже поняли, – перебила его Василиса. – Но кто мог пойти на такое преступление?
Борис медленно покачал головой:
– Погодите, так дела не делаются. Вы должны меня проверить, так сказать, документально. Да! Мне совсем нельзя волноваться! Я даже на поминках Михаила продержался совсем недолго, хотя мамочка напичкала меня таблетками и уколами, как аптечный киоск. Однако ж вы не должны доверять мне на слово.
Люся и Василиса загрустили. Конечно, парень отчасти прав, но чего уж там его проверять, когда он за полчаса их пребывания уже двадцать раз сбегал «отзвониться». Пустая трата времени. Однако хозяин квартиры наседал.
– Так, значит, я утверждаю, что с первого числа в светлое время суток практически все время находился дома, потому что ко мне три раза в день приходила медсестра с уколами. А поскольку мамочка договаривалась с ней по дружбе, то тетя Шура, это она мне уколы ставила, прибегала, когда у нее выдавалась свободная минутка, то есть совершенно не предупреждая. Ни одного укола я не пропустил, меня бы мама заругала.
– Мы вам, безусловно, верим, – начала Люся. – Но…
Парень опять соизволил не согласиться:
– Что значит – верим? А доказательства? Нет уж, вы посидите, а я сейчас…
Борис унесся, а дамы только тяжко вздохнули.
– Мы отсюда сегодня, наверное, живыми не выйдем, – пыхтела Вася. – А еще ты: «Мы не торопимся! Можем и прихода вашей маменьки дождаться!»
– Нет уж, Васенька!
Однако на сей раз парень прибыл не из санузла. Он тащил телефон.
– Вот, включен на громкую связь, – зачем-то сообщил он. – Теперь две минуты посидите тихо.
Парень стал набирать номер, сначала шли гудки, а потом послышался женский голос:
– Алле! Говорите, вас немедленно слушают.
– Теть Шура, это вы? Это вас Бурундуков беспокоит, – важно заговорил в трубку Боря.
– Борька, что ль? На-а-до ж как важно – Бурундуков! Чего звонишь? Я сегодня уже тыкала тебя, теперя токо вечером, кода освобожуся.
– Нет, теть Шура, я по другому вопросу. Вы не помните, сколько уколов я пропустил?
В трубке повисло молчание, потом невидимая тетя Шура снова заговорила:
– Ты, Борька, мне мозги не путай! Кода эт ты пропускал? Я ить к тебе аккуратно хожу, кажный день у меня записан, вот в листок гляжу – все дни уколоты. Ты чегой-то придумал? Со мной ежли договариваются, так я никода от своего дела не бегаю! Эт кто ж тебя надоумил такое сказать?
– Теть Шура! Вы чудная женщина! И замечательный специалист. Я вам к следующему уколу обязательно коробку конфет подарю, лично от себя! А когда вы в следующий раз придете? – продолжал пытать женщину Борис.
– Когда? Так как вырвуся, так и прибегу. И чего ты до меня седня докопался? Никода не докладывалася, а теперь тебе точную минуту укажи! Ты лучше готовься!
– Все, теть Шура, иду готовиться! – бойко отчеканил Борис и аккуратно опустил трубку. – Что и требовалось доказать! Уколов я не пропускал, час прихода она мне не сообщает.
Дамы невольно захлопали в ладоши.
– А также могу сказать, что вечером, с девяти часов, я укладываюсь к маме в палату. Здесь может дать показания Любочка – славная такая медсестричка, мама всегда ее просит за мной присмотреть, если сама не дежурит. Я в нее даже тайно влюблен.
– Влюблен? А как же Валентина? – удивилась Василиса.
– А что Валентина? Плохо, ее уже и нет совсем, а Любочка есть, хорошенькая такая, живая…
Из Бориса еще долго фонтанировали доказательства, версии и опровержение этих версий. Он кому-то звонил, бегал в санузел, потом прибегал, заставлял сыщиц задавать ему новые и новые вопросы и к концу дня вымотал их окончательно. Женщины уже уяснили, что никому из друзей убивать Митюшкиных на фиг не надо было! Потому что Борька не мог, Толька и вовсе какой-то инфантильный, у него только мат хорошо получается, и вообще – он боится рыпаться, потому что косит от армии и не светится. Тамарка убивать не стала бы, она на Миху глаз точила, зачем ей от него избавляться? А Вадьке было все по барабану, потому что у него, во-первых, сессия, во-вторых, он тоже страшно трусит армии, и, в-третьих, он срочно влюбился в Ирку и мечтает сделаться ректорским зятем. Не, ну если сыщицы не верят, он, Борька, как раз сейчас и соберет все доказательства. Только еще на парочку минут отлучится.