Алгебраист
Шрифт:
Он посмотрел на Салууса, который кивнул, стараясь скрыть презрение.
— Если только они способны действовать, — пробормотал владетельный администратор Вориель.
У этого представителя Цессории, казалось, был зуб лично на Салууса — правда, тот не ведал почему.
— Ну, с этим вопросом мы уже разобрались, — быстро проговорил первый секретарь Хьюипцлаггер, скользнув взглядом по Салуусу. — Если есть проблемы со строительством кораблей, я не сомневаюсь, экспертиза их выявит. Теперь давайте сосредоточимся на том, что еще нужно сделать.
Салуусу
— Посольство, — сказал он, оглядев присутствующих. — Вот что я хотел бы предложить. Посольство к наскеронским насельникам, чтобы закрепить достигнутый мир и не допустить больше никаких «недоразумений» между нами, попытаться вовлечь их в оборону системы Юлюбиса и, если возможно, позаимствовать у них — лучше легально — некоторые из их крайне впечатляющих видов оружия, которыми они, судя по всему, владеют. Добыть само оружие или подробные сведения о нем.
— Так-так, — покачал головой Хьюипцлаггер.
— Ох-ох, я смотрю, наш друг — большой дипломат, — поделился своими наблюдениями Вориель, изобразив полуиздевку-полуулыбку.
— А для защиты посольства, вне всяких сомнений, понадобятся новые, предположительно приспособленные к газовой атмосфере корабли! — возразил Бримиэйс.
— Разве у нас уже нет посольства? — спросил Товин.
Полковник Сомджомион посмотрела на него, прищурив глаза.
Нет, заседание все же длилось не целую вечность. Наконец оно завершилось. Вечером Салуус встретился со своей новой любовницей в доме на водяном столбе на Мурле, где впервые увидел ее по-настоящему в истинном свете дня и решил, что да, она может его заинтересовать. Это произошло за завтраком в присутствии его жены (и ее новой подружки-любовницы), Фасса и близняшек Сегретт на следующий день после их похода в «Наркатерию» в Бугитауне.
Летайкрыло «Шоймерит» двигался высоко среди прозрачного газа, между двух высоких облачных слоев, направляясь в толстую, бесконечную газовую струю, словно пытался не отстать от звезд — крохотных, суровых и далеких, мелькавших время от времени сквозь желтую дымку и тонкие проворные облака янтарного цвета, постоянно бегущие впереди.
Гигантский аппарат напоминал тонкое саблевидное крыло с гондолами двигателей, расположенными волнообразно. В ширину он имел десять километров, в длину — всего тридцать метров и двадцать в высоту: эта тонкая нить вечно перемещалась, как подвижный погодный фронт, мелькающий время от времени сквозь громаду туч внизу. С аппарата свешивались насельники, сотни насельников, и к каждому, как к заправляемому в полете дирижаблю, от задней стороны крыла тянулся шланг; насельник пребывал в свободном от вихрей газовом мешке, внутри простых алмазных капсул, открытых сзади и на человеческий взгляд напоминающих две сложенные чашечками ладони.
Погруженные в длительный наркотический
Фассин Таак выбрался из ракетного клипера и, подбирая нужную скорость, осторожно подлетел вплотную к кораблю, потом очень медленно прикрепил свой газолет снизу к алмазному вместилищу с младомудрецом Зоссо внутри — худым, темным, довольно потрепанного вида насельником в возрасте около двух миллионов лет.
Фассин перешел в режим медленного времени. Крыло, тучи, звезды — все, казалось, увеличило свою скорость, помчалось, как при быстром прокручивании. Рев двигателей и вой газовых струй усилились и стали выше по тональности, превратившись в высокий, пронзительный далекий плач, а потом их стало вообще не слышно.
Насельник над ним, казалось, подергивается и подрагивает в своей маленькой перевязи; он дождался, когда Фассин синхронизируется с ним, и послал:
«Кем бы вы могли быть, персона?»
«Я — человеческое существо, сэр. Наблюдатель при наскеронском дворе, нахожусь в газолете, своего рода скафандре. Меня зовут Фассин Таак, я из клана Бантрабал».
«А меня зовут Зоссо, и я ниоткуда конкретно. Отсюда. Хороший здесь вид, правда?»
«Хороший».
«Однако, я полагаю, вы здесь не для этого».
«Вы правы. Не для этого».
«Вы хотите меня о чем-то спросить?»
«Мне сказали, что мне нужно попасть в одно место, о котором я никогда не слышал, и там я встречу насельника, который мне нужен. Мне сказали, что вы можете посодействовать».
«Конечно могу, если только захочу. То есть я хочу сказать, если еще кто-то обращает внимание на то, что говорит старая глупая вешалка для крыльев. Кто может сказать? Не уверен, что я сам, будь я молодым уракапитаном, стал бы слушать личность такую ветхую и старомодную, как я. Да я бы, наверно, сказал что-нибудь вроде: „Что, слушать этого старого болвана?..“ О, прошу прощения, молодой человек. Кажется, я отвлекся. Так куда бы вы хотели попасть?»
«В место, которое, судя по всему, иногда называют Хострум».
На следующее после сражения в шторме утро сам Друнисин в одиночестве явился в помещение, которое Фассин делил с двумя насельниками.
— Мы продержали вас достаточно долго. Вы свободны. Наследующие двадцать дней в вашем распоряжении ракетный клипер. Прощайте.
— Вот вам, пожалуйста, пример немногословного насельника, — заметил Айсул.
«Хострум? — переспросил Зоссо. — Нет, я тоже о нем никогда не слышал».