Альхаор
Шрифт:
Я закончила институт. Мне дали красный диплом. Домой я уехала одна. Два года вечерами я гуляла по городку, уходила за его пределы, убеждая себя, что ничего и не было. Не могла я… Обо мне забыли. И я забыла.
Золотая рыбка во мне довольно помахивала хвостиком в водорослях. Водоросли разрастались и превращались в высокие одичавшие яблоньки и кусты отцветшей сирени. Песчаная дорожка тянулась вдоль выбеленного кирпичного забора. Издалека раздался хрустальный звон колокола. Ужин. Я вздохнула, развернулась и пошла обратно.
В
– Что у нас сегодня на ужин? – спросила я.
Денис протянул руку и вытащил из-под солонки меню. А я даже и не заметила его.
– Эм…- он бегло оглядел лист. – Не густо. Салат цезарь, куриный гуляш и макароны. А я думал, в элитном лагере дают элитный хавчик.
– Что, там даже бренди нет? – спросил Паша, облокачиваясь на стол. – Но я ведь только ради него и поехал.
– Может быть, у них бренди в гуляше? – Денис задумчиво опустил лист на стол и подтолкнул его к Паше. Костя улыбнулся.
– На этот случай нужно всегда возить с собой свой элитный бренди.
– О чем вы говорите? – засмеялся биолог.
– А вам не хочется стаканчик бренди перед сном? – спросил Паша.
– Мне вообще бренди не хочется, - ответил Хмельницкий.
– А вот по вашей фамилии и не скажешь, - сказал Костя.
– Да вы даже не знаете, какого рода слово «бренди» …
Денис хитро поглядывал на меня. Всё это было сделано для меня, поэтому я немножко посмеялась над ними. Мальчишки довольно переглянулись. Хорошие они ребята.
Подошла официантка и поставила на стол пять тарелок.
– А бренди? – спросил ворчливо Паша. Полноватая девушка со слишком синими веками захихикала и ушла обратно с подносом.
– Ну, вот, - вздохнул Денис и взялся за вилку.
Через несколько минут девушка снова подошла, неся на подносе кружки. Она аккуратно поставила их на стол и наклонилась к Паше.
– В твоей немножко бренди от меня, - прошептала она.
Мальчишки переглянулись, но девушка уже отошла. Денис засмеялся.
– Не пей, - серьезно сказал Костя. – Она туда плюнула.
– Не могла она туда плюнуть! – ревниво возразил Паша. Завязался шумный веселый спор. Денис втихаря поменял свою и Пашину кружки местами и глотнул. Он скривился и выплюнул обратно.
– Там не бренди, - сказал он.
Паша возмущенно смотрел, как Денис вытирает рот салфеткой.
Я смеялась все время. Не могла не смеяться, смотря как они между собой спорят и наигранный спор превращается в шутливую драку.
– Ребят, тут вокруг люди, которые вряд ли любят подобные шутки, - заметила я, поймав удивленный и сердитый взгляд соседей
Мы выходили из столовой все еще посмеиваясь. Мальчишки быстро смешались с толпой подростков и, кажется, направились в сторону сидящих обособленно девочек в очках. Я вышла на крыльцо, намереваясь еще погулять по саду. За мной шел Хмельницкий.
Мы медленно брели по песку. Я разулась, с радостью чувствуя, как песок застревает между пальцев, а мелкие камушки покалывают стопу.
– А я не помнил, где я вас видел… - прошептал он.
– Что?
– Помните, мы как-то говорили с вами об Атлантиде. Я вспомнил одно хорошее ста-рое стихотворение, - он улыбнулся. Я тоже, смутно чувствуя какую-то подставу во всем этом.
– Расскажите?
– А я не помнил, где я Вас видел,
Но Вы сказали про Атлантиду.
Упомянули Вы Атлантиду,
И я вдруг вспомнил иной рассвет.
Шумели волны, сияли зори,
Волшебной розой светилось море,
И реял парус в его просторе…
И что нам эти сто тысяч лет?
Белели храмы на прочных скалах,
И солнце нежно Ваш лик ласкало,
И на тунике у Вас сияло,
И обещало так много нам.
Курился древний вулкан немного,
Бежала вокруг холмов дорога,
И я спешил, восхваляя Бога,
И улыбался навстречу Вам…
Эх зря, зря я попросила его рассказать это стихотворение. Пусть бы оно так и вспоминалось ему, а я бы лучше подумала о своей кошке, которую должна была покормить соседка. Покормила ли?..
– Что скажете? – спросил он.
– Думаю, нужно позвонить Оле и спросить, что ела Мурка на ужин, - ответила я. Он улыбнулся.
Небо наливалось нежностью. Звенела мошкара. Густые ветви сада образовывали плотный шатер над головой, не давая пробиться вечернему солнцу к дорожкам. Биолог, правда, был очень обаятельным, но вот мне никак не хотелось замечать это. Меня больше волновало медленное пробуждение тумана. Становилось сумрачно и тихо. Солнце еще не село, было слишком рано, около восьми вечера, но из-за густых древесных зарослей казалось, что темнеет.
Я остановилась и посмотрела в глаза остановившемуся рядом мужчине.
– Кирилл Евгеньевич…
Он положил ладонь мне на плечо и покачал головой.
– Ну могу я время от времени звать вас на чай и читать старые прекрасные стихи?
– Вы даже можете будить меня, если я вдруг усну по дороге, - я улыбнулась. – Но давайте это не уйдет дальше этого?
Он приобнял меня за плечи, и мы пошли к корпусу.
28-42-001
В пустынной бесконечности мы соединяемся и разъединяемся. Мы одно целое. Мы гармония. И мы так одиноки. Мы созидаем и разрушаем. Мы – сторукие гиганты, мы – круглоокие слепцы. Мы храним в себе нашу мать и оберегаем отца, пока однажды не утонем в величайшем пожаре, что много сильнее нас. Но прежде мы забудем все - нас поглотит первый.