Алхимические хроники (части 1-3)
Шрифт:
— Года три назад, когда Элоиза подросла, мы стали задумываться о ее будущем. Ну, и в том числе — собирать приданое. Да-да, мэтресса Далия, помню, что вы не считаете женщину сексуальным объектом, но мы люди провинциальные, привыкли к старому жизненному укладу, действуем по старинке, берём, так сказать, естеством… Короче, Федерико отправился в Ла-Фризе, чтобы заказать для Элоизы украшения в лучшей гномьей мастерской. А тогда, знаете ли, были популярны таки плотные золотые витые ожерелья с драгоценными камнями, а еще — веера на длинной цепочке, и чтобы украшение веера сочеталось с браслетами или диадемой… Вот мастер его и спросил, что
— И с тех пор… — принялась размышлять Далия.
— С тех пор мы подумали и решили, что, может быть, Элоиза действительно немного… немного… — Графиня на всякий случай заглянула в бумажку-подсказку со списком запрещенных вербальных триггеров, но и там не нашла спасения. Пришлось говорить по существу: — немного крупнее всех остальных девочек ее возраста. И начали пробовать подобрать ей диету…чтобы она хоть немножко уменьшилась…
«Мда…» — подумала Далия. «Кажется, мы с Напой влипли».
С момента этого разговора прошло четыре дня.
Лучше всего понял ситуацию садовник графа Росинант, чье имя осталось Далии неизвестным. Вечером дня прибытия мэтресса столкнулась с ним, когда исследовала вероятность побега через какую-нибудь лазейку в графском парке. Старик-садовник собирал свои вещи и на вежливую просьбу мэтрессы что-нибудь объяснить, показать выход из гостеприимного замка, спасти дипломированного сапиенсолога из лап жаждущих его практического вмешательства, — в ответ на сбивчивые посулы и объяснения Далии садовник показал на верх сторожевой башни.
— Смотрите, барышня.
— Ну?
— Видите? Там вроде как флаг подняли.
Далия прищурилась.
— Перекрещенные вилка со столовым ножом… Не знала, что у Росинанта такой герб…
— Это значит, что барышню Элоизу опять на диету посадят, — растолковал мэтрессе ситуацию садовник. — Опять, бедная, страдать будет… И не жалко родителям над родным дитём так издеваться! А когда барышня Элоиза страдать изволят, оне, малость, того…
— Чего — того? — подозрительно уточнила Далия.
— Злятся. Граф, как голоданием дочки озаботился, нам так и велел: если срочной работы в замке нет, то лучше не появляться, чтоб дочу не провоцировать.
— Что, были случаи людоедства?
— Пока Небо милостиво. Но так ведь барышня Элоиза еще не оголодала по-настоящему; вот когда действительно худеть начнет, чем демоны не шутят, может и попробовать. Так что я пошел, а вам тут — не скучать…
Скучать в замке Росинант действительно не приходилось.
Обед в честь прибытия алхимических сил диетного реагирования, плавно перетекший в ужин, Далии запомнился. Очень-очень хорошо запомнился. Были поданы: тарелка свежего салата, нарезанного широкими лентами и залитого лимонным соком, две веточки зелени — петрушка и любисток, одна тонюсенькая, рахитично желтая морковка и стакан простой воды. Как объяснила, вежливо, хотя и нервно, улыбаясь, графиня: они (родители) хотят своим личным примером вдохновить ее (Элоизу) на потерю их (лишних фунтов). Поэтому ограничивают в еде всех обитателей замка. Напа Леоне на салат посмотрела с удивлением: в своей ресторации она такое использовала только для придания зеленого оттенка творимым блюдам, поэтому проглотила всё без лишних возмущений.
Едва покинув столовую, алхимик дипломированный и вольный слушатель Университета, не тратя времени на обсуждение,
А еще в прямом доступе от котомки оставался подобранный Напой на большой дороге котик.
Когда Далия и Напа, обманутые поданным обедом в лучших чувствах, немного запыхавшись от чрезмерной скорости, ворвались, ноздря в ноздрю, в свою комнату, они застали зрелище, достойное кисти любителя вселенских катастроф, маэстро Брюля. Черно-серый кот лежал на кровати Далии, задрав вверх все четыре лапы, отбрякнув хвост и выпятив в зенит пушистое, переполненное, круглое пузико. Морда кота едва касалась изрядно пожеванной тряпки, всё покрывало было усеяно крошками, осколочками скорлупы и неподдающимися идентификации огрызками…
Напа взобралась на кровать, попробовала найти у котика пульс. Котик вяло отреагировал, моргнул и жалобно простонал. Далия подняла закатившуюся в угол покусанную чесночину и — второй или третий раз за всю свою научную жизнь — не нашла слов.
— Это!.. Это!.. — потрясала Далия руками и чесночиной. — Это!..
— Далия, не сердись, — откликнулась гномка.
— Не сердись?!! Я — сержусь?!!!
— Он просто очень-очень голодный, — принялась защищать Напа своего питомца. Подумала, посмотрела на трясущуюся от гнева Далию, прибавила, справедливости ради: — Был. Теперь ему уже лучше…
Напа огляделась по сторонам.
— Вот, смотри! Еще джем остался! — гномка предъявила горшочек. Снаружи горшочек был покрыт глубокими царапинами и следами кошачьих зубов. — Хочешь? Жаль, что булочки нет…
Далия заскрежетала зубами и протянула чесночину. Гномка сарказма не поняла, поблагодарила и, с умилением почесывая котика за ушком, продолжила банкет…
За время с момента прибытия в замок Росинант мэтресса Далия потеряла уже шесть фунтов собственного веса.
Во-первых, графская семья действительно питалась только салатом, благо в Росинанте теплиц для зимних овощей и оранжерей для ранних фруктов было достаточно. По утрам графиня подавала собственноручно приготовленную кашку из пророщенных злаков. «Мы, знаете ли, временно без повара,» — смущенно краснела Синтия. Далия так и не набралась мужества отведать это варево: подгоревшее, комковатое и, как выражалась Напа, с неопознанными вкраплениями. Элоиза матушкину стряпню ела за обе щеки, и Далия, эксперимента ради, скармливала девушке свою порцию. За что каждый раз заслуживала признательный и благодарный, по-коровьи искренний взгляд больших карих глаз…
Во-вторых, потребовало эмоционально-энергетических затрат и изобретение, которое Далия назвала «диетой королевы Фани». А что? И в меру верноподданно, и красиво, и по существу.
Проворочавшись на пустой желудок всю ночь в неудобной кровати (котик как заснул посреди ложа, предназначенного Далии, так и не кантовался. Напа сказала, что бедному животному нужен покой, и уступила мэтрессе свою лежанку. Судя по размеру, что-то, из чего когда-то выросла Элоиза), Далия вовремя вспомнила о персонаже трехтомной эпопеи сэра Скоттиша Айсбра.