Алхимик, который знал истину
Шрифт:
Тем не менее, подобный напряженный график, постоянные недосыпы, нерегулярное и некачественное питание, нервное напряжение, все это не могло не сказаться на мне. Внешне я, конечно, оставался здоровым, но моя худоба и постоянная бледность уже не скрывалась от других. Как-то после одной из инспекций генерала Хакуро, тот осведомился о моем самочувствии, на что я ответил, что со мной все в порядке. Тем не менее, через неделю, 15 февраля 1911 года, пришел приказ Фюрера о моем переводе обратно в Восточный штаб. Мне предписывалось сдать все дела моему преемнику, которым как ни странно оказался Кимбли. Он уже две недели находился на фронте и уже просто достал
17 февраля я сел в поезд, следующий в Централ. Следовало сдать отчет о результатах своей полугодичной работы, который занимал, чуть ли не половину моего чемодана, а также выбить себе отпуск. Желательно на полгода, а так - хотя бы на месяц. Я не пользовался алхимией, чтобы полностью восстановить свой организм, чтобы начальство не считало, что я все перенес так легко. Даже следы нескольких ранений я специально не сводил, хотя и залечивал их сразу на поле боя алхимией. И дело не в том, что шрамы украшают мужчину. Просто мне не хотелось плодить подозрения, от того что я слишком хорошо излечиваю себя. Слишком многие видели, как в меня попадали аэругские солдаты.
***
Приехав в Централ, и едва выйдя из поезда, я поначалу намеревался сразу направиться в сторону Штаба, вот только время было уже позднее. Было восемь часов вечера и в принципе можно никуда не торопиться и заночевать в гостинице, а уже завтра с новыми силами идти в этот 'серпентарий'. Но не успел я пройти до конца платформы, как меня окликнули. У колонны стоял Маэс Хьюз собственной персоны. Наверняка узнав, что я приезжаю, он вызвался самолично встретить меня.
– Привет, Эдвард, а я за тобой, - поприветствовал он, протягивая мне руку и отбирая мой чемодан.
– И тебе не хворать, - ответил я, рассматривая его.
– Сразу видно женатого человека. Вот при всем желании я бы не смог так отгладить мундир как у тебя, хотя позавчера весь день провел в приготовлениях к отъезду и наведении марафета.
– Тут ты прав, - улыбнулся он в ответ.
– Ты не представляешь, как же хороша моя милая Гресия. А ты видел ее животик?
– Хьюз, как я мог видеть ее животик, если мы с тобой виделись семь месяцев назад?
– с сарказмом в голосе спросил я, садясь в машину. На улице была зима, десять градусов ниже ноля, и мне не охота было мерзнуть. Тем более, когда есть возможность доехать в теплой машине, а не идти пешком во время метели.
– Тогда я покажу тебе фотографию, - сказал он, сев за руль, и, закопавшись во внутренний карман кителя, вытащил оттуда снимок и показал мне его. Гресия действительно была с животиком.
– Правда милая?
– спросил он, прижимаясь к фотографии. В такие минуты Хьюз становился неадекватен и я попросту согласился.
– Милая, - кивнул я, откидываясь на спинку сидения.
– Может, поедем уже? Хочу поскорее закончить сегодня с делами и наконец отдохнуть!
– Хорошо, Эд, - кивнул Маэс, заводя машину.
– Кстати, остановишься у нас!
– А где еще?
– недоуменно
– Сколько раз бывал в Централе и всякий раз ты тащил меня к себе. Так что если уж ты меня встретил, то грех отказываться.
– Вот и чудно!
– кивнул Маэс, выезжая с парковки.
– Я предупредил Гресию и она обещалась приготовить твой любимый яблочный пирог.
– Кстати, у нее какой месяц?
– спросил я.
– Начало девятого, но до родов еще две недели минимум, - ответил Хьюз.
– Значит, минимум через две недели ты станешь папой, так?
– улыбаясь, сказал я.
– Первые несколько лет ты не будешь спать по ночам, поднимаясь от малейшего шороха, будешь стирать распашонки, ползунки, и, конечно же, пеленки. Будешь слышать плач по каждому поводу, особенно когда твой ребенок описается или у него начнут расти зубы. А уж если он заболеет... За дорогой следи!
– Маэс последние полминуты смотрел не вперед, а на меня. Причем такими глазами, что я испугался как бы он прямо сейчас, не свалился в обморок от избытка чувств. Все-таки на скорости в пятьдесят километров в час это чревато. Повернувшись в нужную сторону, будущий папаша выровнял машину.
– То, что ты сказал, правда?
– наконец спросил он меня.
– Разумеется, - ответил я тоном, не терпящим возражений.
– Когда мне было два, а Алу всего полгода, я хорошо запомнил эти особенности заботы о младенце. Я, между прочим, тоже не спал ночью, когда маленький Ал писался, и он поднимал ор на весь дом.
– И что мне делать?
– спросил он, вновь поворачиваясь ко мне, но я жестом указал следить за дорогой.
– Что делать?
– задумчиво произнес я.
– Принять как данность и радоваться своему ребенку. И потом, все не так плохо как я тебе описал. Главное не разбаловать, а то я тебя знаю, - в этот момент мы подъехали к дому Хьюза и когда он припарковал машину, мы вылезли в метель.
– Эх, какая метель разыгралась-то. На Юге такой зимы не было.
– Хорошо, что мы не в Бриггсе, там говорят еще хуже, - ответил он, кутаясь в плащ.
– Ладно, пойдем быстрее.
За полминуты мы добежали до подъезда и, зайдя внутрь, вздохнули с облегчением. Пока мы ехали, метель только усилилась и сейчас, поднимаясь по лестнице, мы слышали эти жуткие завывания за окном. Поднявшись на четвертый этаж, Маэс открыл дверь, и мы вошли внутрь. Наконец-то тепло и уют.
– Вы пришли?
– приветливо встретила нас Гресия.
– А я уже все приготовила. Раздевайтесь и проходите, мойте руки.
Я не замедлил последовать этому приказу, причем с большим удовольствием. Как же приятно оказаться после всех пропитий в уютной домашней обстановке. Когда мы умылись, а заодно и переоделись, стало еще более уютно. Скинув форму, я надел простые штаны и футболку с рубашкой. Теперь я мог почувствовать себя не полковником, а обычным двенадцатилетним мальчишкой.
– Кстати, Эд, а ведь у тебя сегодня день рождения, - заметил Маэс. В ответ я скривился.
– Да знаю, я, знаю, ты терпеть не можешь этот праздник, хотя я не понимаю почему.