Алхимик, который знал истину
Шрифт:
– Сколько тебе лет, Эдвард Элрик?
– прервал он устоявшуюся тишину.
– Пятнадцать, - недолго думая ответил я. Его вопрос удивил меня, но я мигом сообразил, чего он хочет. Похоже, монах, наконец, решил включить мозги и попытаться понять своего врага, то есть меня.
– Получается, тебе было восемь, когда ты попал на ту войну, - сделал он вывод и повернул ко мне голову. На его лице было... Недоумение? Наверное, да.
– Зачем? Зачем ребенку как ты сражаться и убивать?
– Потому что я знаю Истину, -
– Истину, скрытую от всех.
– Какую Истину?
– спросил Шрам. Он был напряжен.
– О подлинных причинах Ишварской зачистки, - произнёс я и стал наблюдать за его реакцией. А она была очень сильной. Его глаза расширились, и он даже собирался подняться. Но я удержал его.
– Лежи. Тебе нельзя вставать.
– Что именно ты знаешь об этой войне?
– спросил о, когда успокоился.
– Что за причины?
– Как бы тебе объяснить...
– почесал я затылок. В принципе, рано или поздно этот разговор бы состоялся, так почему бы не рассказать все сейчас? Я засунул руку в карман и, достав философский камень, который ранее использовал для лечения Шрама, показал его ему.
– Ты ведь знаешь, что это такое? Видел такое прежде?
– Этот камень...
– Он буквально впился в него взглядом.
– Ты использовал его, когда лечил меня. И я очень быстро восстановился. Но ты прав, я уже видел подобный камень раньше. Такой же был у Багряного алхимика. Зольф Джей Кимбли.
– Кимбли?
– переспросил я его.
– Хм, так значит, это о тебе он рассказывал. Что какому-то монаху он оторвал руку и оставил умирать, а затем появился его брат-алхимик и попытался спасти. Мда, дела.
– Ты знаешь Кимбли?
– уточнил Шрам. В его голосе слышалась неприкрытая угроза.
– Не смотри на меня так, - я поднял руки вверх.
– Разумеется, я знаю своего заместителя. И понимаю, что ты хочешь его убить. Как и меня. Но давай вернемся к предыдущей теме. Я вижу, ты уже знаешь, что такое философский камень.
– Да, отлично знаю, - произнес Шрам, откинувшись обратно на подушку.
– Испытал на себе. Кимбли был очень силен, когда использовал его. Я не смог ничего поделать против него.
– С этой целью он и создавался. Усилить государственных алхимиков, чтобы закончить войну.
– И это вам удалось. От Ишвара ничего не осталось.
– Не скажи, - хмыкнул я.
– Вообще-то пятая часть населения выжила. А учитывая, что приказ номер 3066 подразумевал тотальную зачистку, то мне кажется, что это даже очень неплохо.
– Ты сказал, что поведаешь мне о причинах этой войны, однако до сих пор я их не услышал, - довольно резко прервал мои статистические выкладки Шрам. Похоже его терпение на пределе. Но и я почти закончил.
– К этому я и веду. Знаешь ли ты, какой главный ингредиент философского камня? Что необходимо, чтобы создать это мощное оружие?
– сказал я и вновь показал камень. Шрам прожигал меня взглядом, ожидая ответа. Я не стал долго тянуть и продолжил
– Единственным сырьем пригодным для создания философского камня является человеческая жизнь. И чем большим количеством человеческих жизней будет пожертвовано, тем сильнее будет философский камень.
Новость прозвучала для Шрама как гром среди ясного неба. Даже он прошедший через горнило войны в Ишваре был шокирован этой информацией. И это вновь заставило его серьезно задуматься на некоторое время.
– Ты создал этот камень из ишваритов?
– спросил он меня сухо.
– Нет. Из солдат Аэруго четыре года назад, - честно ответил я. Посмотрев на меня, он успокоился. Однако я не этого добивался. Настало время испытать его спокойствие, а заодно и рассказать кое-что, о чем он еще не знает. Сунув руку в карман, я достал ещё один камень. Он был иной формы. Это был мой самый первый камень. При его создании я пользовался исключительно своими наработками, так как тогда я ещё не получил в свои руки записи Марко. Впрочем, это лишь привело к тому, что конечная формула была более громоздкой, только и всего. Вернее было бы сказать, форма преобразования, созданная Марко, менее громоздка, чем та, что использовал я в самый первый раз.
– Вот камень, созданный мной из Ишваритов, что обороняли Камс.
Реакция Шрама была предсказуемой и, я бы даже сказал, забавной. Он выпучил глаза и посмотрел на меня с колоссальной ненавистью.
– Ты... ты...
– похоже, у него нет слов. Лишь чудо удержало его на месте.
– Ровно пятьсот ишваритов отдали свои жизни чтобы я смог его создать, - продолжил я, глядя на камень.
– Заметь, отдали добровольно, по собственному желанию.
– Зачем им добровольно отдавать свои жизни какому-то алхимику?!
– прорычал Шрам. А я подивился, что он ещё не набросился на меня.
– Потому что взамен я смог вывести оттуда живыми без малого тридцать пять тысяч их собратьев, - ответил я. Шрам же мне не верил. Слишком шокирующие были новости.
– Или старик не рассказывал тебе, откуда они бежали? Ну, так спроси его сам.
– Все в Камсе погибли! Об этом писали во всех газетах! Я это видел своими глазами!
– говорил Шрам. Довольно эмоционально. И не верил мне. Впрочем, я сам виноват, что подал всё именно таким образом. Однако именно этого требовали мои цели.
– И потом, если ты всех спас, то зачем тебе понадобились те пятьсот?
– Хм, а ты читал в газетах, кого нашли в тех развалинах? Были ли там дети или женщины?
– спросил я его, повысив голос. Шрам, наконец, призадумался.
– Ничего такого газеты не писали. Только то, что в Камсе были тысячи мятежников, поверженных одним алхимиком.
Шрам сверлил меня взглядом, но постепенно до него доходил смысл моих слов. И хотя он по-прежнему мне не верил, против фактов, которые он знал, спорить было сложно.
– Если бы не те пятьсот добровольцев, я бы не смог вывести ваших выживших из святыни, ставшей для них ловушкой, - закончил я логическим выводом и поднялся.
– Я вижу, ты мне не веришь. Однако меня это не волнует. Спросишь об этом ШиФу. Он был среди тех, кого я вывел оттуда.